Изменить размер шрифта - +

         . . . . . . . . . . .

         Их разговор благоразумной

         О сенокосе, о вине,

         О псарне, о своей родне,

         Конечно, не блистал ни чувством,

         Ни поэтическим огнем,

         Ни остротою, ни умом,

         Ни общежития искусством;

         Но разговор их милых жен

         Еще был менее учен.

 

И вот круг людей, среди которых родилась и выросла Татьяна! Правда, тут были два существа, резко отделявшиеся от этого круга – сестра Татьяны, Ольга, и жених последней, Ленский. Но и не этим существам было понять Татьяну. Она любила их просто, сама не зная за что, частию по привычке, частию потому, что они еще не были пошлы; но она не открывала им внутреннего мира души своей; какое-то темное, инстинктивное чувство говорило ей, что они – люди другого мира, что они не поймут ее. И действительно, поэтический Ленский далеко не подозревал, что такое Татьяна: такая женщина была не по его восторженной натуре и могла ему казаться скорее странною и холодною, нежели поэтическою. Ольга еще менее Ленского могла понять Татьяну. Ольга – существо простое, непосредственное, которое никогда ни о чем не рассуждало, ни о чем не спрашивало, которому все было ясно и понятно по привычке и которое все зависело от привычки. Оля очень плакала о смерти Ленского, но скоро утешилась, вышла за улана и из грациозной и милой девочки сделалась дюжинною барынею, повторив собою свою маменьку, с небольшими изменениями, которых требовало время. Но совсем не так легко определить характер Татьяны. Натура Татьяны не многосложна, но глубока и сильна. В Татьяне нет этих болезненных противоречий, которыми страдают слишком сложные натуры; Татьяна создана как будто вся из одного цельного куска, без всяких приделок и примесей. Вся жизнь ее проникнута тою целостностью, тем единством, которое в мире искусства составляет высочайшее достоинство художественного произведения. Страстно влюбленная, простая деревенская девушка, потом светская дама, – Татьяна во всех положениях своей жизни всегда одна и та же; портрет ее в детстве, так мастерски написанный поэтом, впоследствии является только развившимся, но не изменившимся.

 

         Дика, печальна, молчалива,

         Как лань лесная боязлива,

         Она в семье своей родной

         Казалась девочкой чужой.

         Она ласкаться не умела

         К отцу, ни к матери своей;

         Дитя сама, в толпе детей

         Играть и прыгать не хотела

         И часто целый день одна

         Сидела молча у окна.

 

Задумчивость была ее подругою с колыбельных дней, украшая однообразие ее жизни; пальцы Татьяны не знали иглы, и даже ребенком она не любила кукол, и ей чужды были детские шалости; ей был скучен и шум и звонкий смех детских игр; ей больше нравились страшные рассказы в зимний вечер. И потому она скоро пристрастилась к романам, и романы поглотили всю жизнь ее.

 

         Она любила на балконе

         Предупреждать зари восход,

         Когда на бледном небосклоне

         Звезд исчезает хоровод,

         И тихо край земли светлеет,

         И, вестник утра, ветер веет,

         И всходит постепенно день.

Быстрый переход