Федор быстро съел свое горячее, о котором нечего было сказать, кроме того, что оно горячее, еще раз расцеловался с юбиляром и отбыл домой.

На следующий день была суббота, и Федор настроился спать, пока не надоест, но Татьяна растолкала его в восемь. Ей срочно понадобилось за специями, которые, естественно, можно купить только на рынке и только рано утром.

Федор сел в кровати, понимая, что сопротивление бесполезно, но одну робкую попытку все же себе позволил:

– Танюш, а может, обойдемся?

– Ну конечно! – Пока он спал, жена уже собралась и в черном свитере и брюках была сама непреклонность. – Сам же плов попросишь, а зиры нет!

– Чего нет?

– Ты знаешь что. Не вдавайся в подробности, а делай что говорят.

– А ты уже совсем поправилась?

– Абсолютно.

– А может, лучше полежать? А? Строгий постельный режим, Танечка, творит настоящие чудеса.

Вместо ответа жена многозначительно постучала по циферблату своих часиков.

– Ладно, ладно, – Федор спустил ноги с кровати, – только тогда давай, раз уж все равно на рынок едем, печенки купим. Сделаешь сегодня паштет?

Татьяна кивнула и вдруг поморщилась, прижала руки ко рту и выбежала из комнаты.

Быстро натянув брюки, Федор последовал за ней, но дверь туалета захлопнулась перед самым его носом. Подождав минутку, он постучал:

– Таня, у тебя все хорошо?

– Господи, зачем ты только про печенку вспомнил, – простонала она, – снова накатило.

– Извини.

– Не стой над душой, ради бога!

Федор отправился на кухню приготовить крепкий сладкий чай, который в семье считался лучшим средством от пищевого отравления. Наверное, Таня напрасно вчера поужинала, вот симптомы и вернулись. Он ополоснул заварочный чайник и взмолился, чтобы это действительно оказалось так, просто отравление, а не настоящая болезнь, называть которую он даже мысленно боялся.

В хлебнице обнаружился вчерашний батон, и Федор решил приготовить белые сухари, вспомнив, что жена делала такие для него и дочери Ленки, когда им случалось отравиться. Правда, произошло это раз или два за всю жизнь, потому что Таня строго следила за их питанием.

Только он поставил противень в духовку и отрегулировал газ, как вошла Таня.

– Черт знает что, – буркнула она, – минуту назад тошнило, а теперь дико хочу есть, прости уж за натурализм.

Федор показал на духовку, сквозь стекло которой виднелись бледные ломтики батона. Татьяна поморщилась:

– Да нет, я хочу жареных баклажанов. До дрожи просто. Такие, знаешь, аппетитные кружочки со сметаной и чесночком, ох…

– Тань, это сейчас тебе нельзя.

– И не сезон, как назло. Вот где их сейчас купишь?

– Ты не фантазируй, а пойди полежи, – заботливо предложил Федор.

– Да ну тебя!

– Правда, полежи. В таком состоянии мы все равно никуда не поедем.

– Поздравляю, добился своего, – фыркнула жена.

Федор не стал спорить, а молча принес тазик и поставил возле дивана, на котором устроилась жена. Потом застелил кровать, зная, как раздражает Таню неубранная постель, привел себя в порядок, проверил сухари в духовке и опустился в кресло со свежим томиком «Нового мира» и чашкой кофе, решив из солидарности не завтракать.

– Ну вот что ты расселся? – сварливо поинтересовалась жена.