Ладно! Знаменитейшему мы отдали столько строк и столько бумаги ― вот, что ничего из этого не остается нам для Хоума. Но что вы хотите, дорогие читатели? Таково одно из редчайших явлений ― сердце, таково одно из самых прекрасных явлений ― искусство! Волшебство само по себе приходит только потом. Самый великий волшебник ― артист; самый великий некромант это ― добрый человек.

До свидания в сердце, до свидания в искусстве! Придите, дама магия.

После рассказа для вас о знаменитейшем маэстро, мы причалим вплотную сейчас к другой знаменитости: вызывателю духов, волшебнику, магу Хоуму.

Если вы не видели Хоума, то, по меньшей мере, слыхали о нем. Для тех, кто его не видел, я сейчас попытаюсь сложить его физический портрет; одному богу, который создает исключительных существ и который знает, зачем их создает, позволено творить его портрет духовный.

Хоум ― молодой человек или, скорее, ребенок 23 ― 24 лет, среднего роста, скудный телом, слабый и нервный как женщина. Мне приходилось видеть его падающим в обморок дважды за вечер, потому что я подвергался гипнотическому воздействию, сидя перед ним. Если бы я захотел загипнотизировать его, то усыпил бы одним взглядом.

У него белый, чуть розоватый, цвет лица и несколько веснушек. Волосы приятного теплого тона, уже не льняные, но еще не рыжие; глаза светло-голубые, брови выражены неявно, нос маленький и вздернут; усы того же цвета, что и волосы, прячут симпатичный рот с немного тонкими и немного бледными губами, которые не полностью приоткрывают красивые зубы. Его руки белые, женственные, очень беспокойные, нагружены перстнями. Держится элегантно, и хотя перенял наш костюм, почти всегда носит шотландскую шляпу с серебряной пряжкой в виде руки, вооруженной короткой шпагой и окруженной следующим девизом: Vincere aut mori (лат.) ― Победить или умереть!

Теперь о том, каким образом Хоум возвращался в Неаполь с графом? Почему переезжал из Неаполя во Флоренцию, из Флоренции в Париж с графом? Как оказался в отеле «Трех Императоров» на площади Лyвра с графом? Все это вы узнаете из чтения следующего рассказа.

Хоум ― Даниель Дуглас Хоум ― родился в деревне Каррер [Currer] близ Эдин6урга 20 марта 1833 года. Его мать, как водится в некоторых шотландских семьях, о которых нам рассказывает Вальтер Скотт, обладала даром второго зрения. Будучи в положении, она удостоилась видения и увидела сына, которым была беременна, сидящим за столом с императором, императрицей, королем и великой герцогиней. Видение стало реальностью 23 года спустя в Фонтенбло.

Семья была бедной и жила на обломки богатства, с остатков мануфактуры; но материнская любовь заменяет все. Ребенок был болезненным; никто не верил, что он может выжить; одна мать с улыбкой, в которой нельзя было усомниться, уверяла, что ему жить.

В бедном доме не было ни кормилицы, ни няни; но всегда спокойная в отношении достатка, как и за здоровье своего сына, мать уверяла еще, что его кроватка качается сама собой, и что она видела ночью двух ангелов, поправляющих его подушку. (Не нужно забывать, что я ничего не утверждаю: я рассказываю и вовсе не прошу, чтобы мне верили; мой девиз ― девиз месье Баранта в «Герцогах Бургундских» «Ad narrandum, non ad probandum» (лат.) ― «Не всегда истина то, что достойно рассказа»).

У сына в три года проявился тот же дар двойного видения, каким обладала мать; он увидел умирающую маленькую кузину на расстоянии 30 лье и назвал лиц, которые окружали ее постель.

― Ты не называешь ее отца? ― спросили его.

― Не называю, потому что не вижу его, ― ответил он.

― Посмотри хорошенько и, может быть, его заметишь.

Ребенок поискал его с минуту.

― Он в море, ― сказал он ― и вернется, когда Мери остынет.

Маленькая кузина, в самом деле, умирала, и отец появился, когда его дочь была мертва.

Годовалым его увезли из родной деревни, и он жил у своих тети и дяди в Портобелло ― маленьком морском порту возле Эдинбурга.