— Нам надо остановиться.

— Почему? Я подумала…

Его грудь вздымалась от судорожных вдохов и выдохов.

— Мы ведь лишь греем друг друга, помнишь?

Она вскипела:

— Ах вот как! Проклятие! А я-то хотела передать, что чувствую к тебе.

Она попыталась отодвинуться от него — обиженная, грустная и охваченная стыдом. Что опять она сделала не так? Их тела, созданные друг для друга, безумно реагируют на любой интимный жест.

— Не дергайся и не отодвигайся, Фрэнси. Иначе снова замерзнешь.

— Для меня поцелуи и объятия значат гораздо больше, чем твоя попытка сохранить тепло.

— Я знаю. И мне жаль…

— Чего? — вспылила она.

— Не важно. — Он снова принялся подтыкать пальто. — Представь, что рядом с тобой твой старший брат.

— Но ты мне не брат!

Он молчал. Несколько минут спустя их ослепили огни снегоуборочной машины. А потом Ной пересел за руль в своем пальто и завел мотор.

В понедельник Фрэнси до изнеможения работала в танцевальном классе, пытаясь заглушить отчаяние. Другого способа она не знала. Ей хотелось бы навсегда остаться с Ноем, но как заставить его принять это решение? А тут еще его скорый отъезд. У нее осталось всего лишь три дня!

Она решительно набрала его номер, размышляя, какой тон предпочтительнее: шутливый или серьезный.

— Привет, Гордон. Как насчет настоящей разминки? Где? На дядином пруду.

— Но ведь мороз такой — пробирает до костей.

— Тому, кто движется, мороз не страшен. И потом мы разведем на берегу костер. А дядя Дом разожжет камин в гостиной. Он славится своим кофе «эспрессо».

— Тебе трудно отказать.

— Вот и не отказывай. А коньки мы тебе подберем.

— Решила не оставлять меня в покое?

— Мне нравится быть рядом с тобой.

— А мне с тобой.

— Тогда заезжай через полчаса. По дороге можно полюбоваться и нашей достопримечательностью — Полем боя и утесом Дьявола.

— Замечательно. Только не забудь свой шарфик.

Она поняла, что он улыбается.

— Не забуду.

Ной смотрел в огонь костра, разведенного братьями Фрэнси. Багровое пламя красиво отражалось на серебристо-голубоватой глади льда, покрывавшего пруд. Они с Фрэнси почти час бродил по геттисбергскому Полю битвы, останавливаясь возле памятников, затем взбирался на утес Дьявола, с которого южане наблюдали за передвижением войск северян, затем приехали на ферму и слегка перекусили, чтобы согреться перед катанием.

В семье Фрэнси все катались так, словно занимались этим всю жизнь. Наверное, так оно и было. Для Ноя без труда отыскали старые коньки Винса. А сам он не стоял на коньках с той зимы в Филадельфии, когда копил деньги, чтобы провести пару часов на катках при отелях. Конечно, бегун он средненький, но на ногах стоял крепко. Когда-то.

Фрэнси пролетела мимо него. Вчера в автомобиле он едва не пропал. Поцелуй плавно перешел в жаркие объятия, и вот уже кровь забурлила в нем горячей лавой. Оторваться от ее пьянящих поцелуев удалось, лишь твердя себе, что ей нужна любовь, о которой ты, дубина стоеросовая, понятия не имеешь. И все равно это было почти невыполнимо. Лишь стремление благополучно довезти ее домой заставило его собраться за рулем, хотя тело молило совсем о другом.