— Хорошо, хорошо, похлопочу, — сказал граф, и я откланялся.

Радостно прибежал я домой, наскоро прочел в «Русском Вестнике» произведение г. Маркевича «Марина из Алого Рога», сел писать повесть и к утру «надрал» изрядное начало. Вот оно:

«АКУЛИНА ИЗ «ЗЕЛЕНОГО КОПЫТА»

(Повесть из быта графов, князей и нигилистов)

В обширной зале, освещенной круглыми, en oeil de boeuf, окнами, стояла красивая статная девушка, в украинской рубахе с узорно расшитыми рукавами. Хотя роскошные ее волосы и были собраны в одну толстую косу, но она была отчаянная нигилистка, всех графов и князей называла «заскорузлыми» аристократами, ходила в одной малороссийской рубахе, купалась в реке при мужиках и брак считала «обветшалым учреждением». В ожидании приезда из-за границы графа Заболотного она разбирала его книги и ставила их в полки, прочитывая заглавия.

— History of civilicion in England by Thomas Bukle, — прочла она английское заглавие на французский манер. Она прочла «Бюкль» и вдруг догадалась, что это «Бокль». «Заскорузлый аристократишка, а туда же, Бокля читает!» — подумала она, плюнула и выругалась по-извозчичьи.

Языков она не знала, с трудом разбирала по-французски, но считала себя очень образованною, так как умела резать лягушек и прочла одну главу из «Акушерства» Сканцони. В это время вошел Хмельницкий, управляющий имениями графа Заболотного, и принялся ругаться. Он был представителем древнего рода гетмана Хмельницкого и был благонамерен, так как ежедневно обтирался мокрой губкой, не признавал за Решетниковым таланта и с пеною у рта бесновался на то, что в литературе фигурирует какой-нибудь «сын свободного художника» или «купеческий племянник». Девицу в рубахе он называл Акулиной.

— Что, стар этот граф Заболотный? — спросила Акулина.

— Не совсем еще старик.

Она дерзко улыбнулась, и в улыбке ее обозначилась мысль, что она хочет соблазнить графа и потом, обокрав его, раздать его деньги косматым нигилистам.

В это время в балконную дверь вошел седокудрый мужчина в рваном пальто. По его высокому лбу и умным глазам тотчас же можно было заметить, что он был аристократ.

— Ты куда лезешь? — крикнул на него Хмельницкий.

— Я граф Заболотный и ищу моего управляющего, — проговорил незнакомец и при этом тотчас же произнес латинскую фразу.

Хмельницкий смешался, а Акулина, улыбнувшись «углом рта», начала заигрывать с графом.

— Чаю, граф, не прикажете ли? — предложил ему Хмельницкий. — Моя Акулина тотчас же распорядится.

— Вы из чашки лакаете или из стакана будете лопать? — спросила она.

Графа покоробило, но, как аристократ, он приятно улыбнулся и прошел в свой кабинет. Отворив окно, он обозрел свое поместье «Зеленое Копыто» и сел в кресло. Вскоре туда явилась Акулина и принесла чай.

— Борьба за существование… сапоги выше Шекспира… женский вопрос… я не признаю брака… — заговорила она и принялась щекотать графа, но тот спокойно пил чай и с сожалением смотрел на нее.

Она была хороша в эту минуту: что-то вакхическое светилось в ее глазах.

— Я очень горда, — проговорила Акулина и тут же стянула у графа из кармана его бумажник.

— Вы имеете на это полное право по своей красоте. Еще древний поэт сказал: «Fastus inest pulchris, sequiturge superda forman».

— И не стыдно вам заниматься этими «лингвистическими окаменелостями»!

— Читали ли вы когда-нибудь поэтов? — спросил граф.