- Спасибо, Марина Карповна. - Олег с удовольствием закурил. - А вы только растворимый кофе любите или и натуральный пьете?

- Да любой, лишь бы свежий! Только у нас залеживатся кофеек в лавке, мало любителей-то…

- Я вам обязательно пришлю настоящей арабики, как только в Москву вернусь.

- Ну вот еще! И не думай, - смутилась Марина Карповна. - Расход какой… За что ж мне подарки такие-то? Или тебе надо чего? Зачем-то ведь приехал?

- Ладно-ладно, успокойтесь, - засмеялся Олег. - А что касается цели моего приезда, вы правильно догадались, я из-за Прокудина здесь. Он нам жалобу прислал, будто бы у него ферму силой отобрали.

- Чо? Во врет - и не краснеет! Да он ту ферму пропил за полгода! Тот парень незнамо за чо и деньги-то заплатил… Ты его, Сеньку, не больно слушай, халявщик он, так и знай. Видала я, к нему тут на иностранных машинах-то ездили… А после денежки объявились, он ко мне зашастал за первачком… Я ведь не дрянь всяку гоню, а настойки делаю на травах, можно сказать, целебные. Мне секреты от бабки моей перешли. Да толь у нас в деревне мужиков питущих шибко много развелось, чо я на них добро переводить буду? Я им самогонку продаю. Осуждашь? - вдруг остро глянула она на Олега.

Олег смутился. Наверное, должен осуждать - но почему-то не только не осуждает, а… нравится ему у Марины Карповны, симпатичный она человек.

- Ну, понятно, - улыбнулась она, хотя Олег ни слова не сказал. - Я сейчас, погоди маленько…

Куда-то вышла, через пару минут вернулась с бутылками в руках: в одной - пластиковая, из-под какой-то газировки, в другой - красивая, темного стекла.

- Вот эту Сеньке снесешь, - протянула она пластиковую бутылку с мутноватой бесцветной жидкостью. - А это тебе, в Москву свези да друзей хороших от меня попотчуй. Да не доставай ты деньги! Это угощение.

Олег оставил Марине Карповне свой адрес и телефон, пригласил приезжать в гости, с сожалением распрощался и наконец пошел к дому Семена. Тот ждал его у калитки, уцепившись за перекошенные досочки не слишком чистыми руками, нервно облизываясь и помаргивая слезящимися глазками.

Олег вручил ему бутылку и спросил, как добраться до фермы.

- Дык а… говорить будем? - Прокудин показал глазами на бутылку, которую бережно и нежно прижимал к груди.

- Да что говорить… Вы обо всем написали. Теперь послушаю другую сторону.

- А-а!… Дык поздно уже ехать. Ты переночуй у меня, а утром туда за молоком машина поедет.

Олег представил себе, как будет спать в вонючей избенке, и пожалел, что не напросился на ночлег к Марине Карповне.

- Где у вас местная администрация… то есть контора или правление?

- Дык прямо иди, в конце улицы контора будет. Только там один сторож щас… Может, проводить? Я могу, что ж…

- Нет уж, я лучше сам, - не очень вежливо отказался Олег, торопливо попрощался, повернулся и зашагал прочь.

Кое-как продремав на лавке в предбаннике конторы, куда пустил его сторож, Олег ранним утром на молоковозе подъехал к ферме.

Раньше ему не приходилось писать о сельском хозяйстве. И на фермах бывать тоже не приходилось. Горожанину в нескольких поколениях вид раскисших весенних дорог, коров, месящих грязь в стойлах, запахи навоза и силоса показались малопривлекательными. На территории фермы, состоящей из нескольких убогих, на взгляд Олега, строений, возились одетые в резиновые сапоги и телогрейки мужики. Он спросил одного из них, как ему найти Павла Стечкина, и тот зычно крикнул: «Паша! По твою душу!» Из ближайшего строения появился огромный парень в поношенном камуфляжном костюме, с вилами в руках.

- Ну? Чо надо? - недовольным тоном человека, которого отвлекают от важного дела, пробасил он.