Но юная мать, закрыв глаза, с удовольствием думала о своем супруге. Она вспоминала, как он плохо выглядел, когда граф Пемброк привез ее из Тайнемаута. Она ожидала, что Эдуард будет страдать из-за смерти Гавестона, но его бледное и помертвевшее лицо поразило ее. Как будто из него разом выжали все соки молодости, радости, наслаждения жизнью. Он запирался в своих покоях, никуда не выходил и целыми днями рыдал. Или же метался по Зале, вынашивая планы мести баронам. А порою далеко уходил и даже Гилберту запрещал следовать за ним.

Он так отстранился от всего, что составляло жизнь, что врачи опасались за его разум. Но несмотря на то, что он обидел ее, Изабелла его очень жалела, и ее сердце обливалось кровью. Она не стала упрекать его за то, что он ее бросил, Изабелла даже пыталась его утешить, но, как она и предполагала, он вообще не замечал ее. Забыв, как стоя у окна, клялась убить его, Изабелла заставила себя быть с ним ласковой и терпеливой. Однако ничто не помогало.

— Зачем ты притворяешься, что тебе жаль его? — спрашивал ее Эдуард. — Ведь все знают, что ты его ненавидела.

— Позднее я переменила к нему отношение, — попыталась она объяснить.

Но в своем горе он был глух к ее увещеваниям. Он считал ее просто притворщицей. И называл лицемеркой.

— Ты была в сговоре со всей этой сворой, желавшей его крови! Ты ревновала меня и хотела, чтобы он умер страшной смертью!

Она пробовала протестовать.

— Как я могла что-то сделать, когда была заперта в пустынной и страшной крепости, как птица с подрезанными крыльями?!

— Ты могла отправлять послания Ланкастеру. Одним из обвинений против моего дражайшего друга было обвинение его в том, что он — сын ведьмы.

— Боже мой! О, нет!

— Что с помощью колдовства его матери он завоевал мою любовь!

— Скорее, с помощью ее очарования. Да, он унаследовал ее умение очаровывать людей. Фатальная черта, как он называл ее. Он говорил об этом со мной, когда я видела его в последний раз. В тот вечер, когда вы оба…

— Вот ты и призналась! Он поведал тебе обо всем! А ты ненавидела его. Только ты могла сказать им! — вскричал Эдуард.

— Клянусь, я этого не делала!

— Неужели ты думаешь, я поверю, что у тебя на руках было такое верное оружие, и ты им не воспользовалась?!

— А он бы поверил, что я не могла его предать!

Лежа в огромной теплой кровати, Изабелла содрогнулась под пристальным взглядом Эдуарда. Он был зол и не верил ей.

— Они держат в заточении в Скарборо Дракона, но он ничего не сказал им, хотя они и пытали его.

— Многие люди, кроме нас троих, знали о матери Гавестона. И у них были более веские причины желать ему смерти!

Изабелла все еще пыталась что-то объяснить ему. Но она так и не узнала, удалось ли ей убедить супруга и смог ли он простить ее былое недоброжелательство по отношению к Гавестону. Первые грустные недели после ее возвращения Эдуард был далек от нее, погруженный в гнев и грусть. Он поблагодарил, когда она послала за юной вдовой ее покойного друга. И лишь к тому времени, когда приблизились роды, он немного оттаял к Изабелле. Он выковал для нее красивые железные подсвечники и распорядился, чтобы к ней приставили его искусных медиков. Эдуард приказал, чтобы ей создали изысканные удобства. «Он дал мне все, кроме своей теплоты, — думала Изабелла. — И сейчас, когда он мне нужен более всего, он уехал охотиться».

Хотя она понимала, что почти все мужья-короли поступают так же, из-под ее длинных густых ресниц выкатились и медленно скользнули по щекам две горькие слезинки. Маргарита все заметила, но истолковала ошибочно, почему плакала Изабелла.