Те молча целились, не вступая в разговор.

– Он считает себя воином-освободителем, – обратился ко мне Эйнштейн и подмигнул. – Он ведет войну с инопланетной заразой. Он круче приснопамятного Гуталина, даром что белый, англосакс и протестант.

– Все точно, – согласился тот. – Кроме, разве что, англосакса.

– О, виноват, сеньор де Лосано. Правда, вспоминается мне одна забавная история из недалекого прошлого. Как два молодых недоумка отправились в Зону сжигать башенку ретранслятора, раздобыв для этого армейский огнемет XM-204. Зачем? Поверили в легенду, будто башня излучает до сих пор, но не радиоволны, а непонятно что, и это излучение питает мутантов-аномалов, направляя их развитие. Получается, нет башни – нет питания. Аномалы становятся бессильны, мутации глохнут.

Ретранслятор был отсюда хорошо виден – сразу за трубой ТЭС.

– В самую точку! – восхитился Зиг Хайль. – Даже с «недоумком» самокритично соглашусь. Нам надо было не огнемет брать, а ящик си-четыре.

– Да, но история плохо кончается. Одного героя раскатало в антрекот, «давилки» обожают парное мясо, а второй от подробностей этого процесса так очканул, что помчался наобум, потеряв разум, и остановился, только забравшись в собачью конуру в одном из частных домишек. Выгреб наружу кости сдохшего от голода Бадди или Блэки и просидел трое суток, не вылезая. Там его мистер Панов-старший и нашел – в луже своего же дерьма… Кстати, не вон тот ли домишко? – показал Эйнштейн. – Первый от железной дороги. Не там ли прячется эпическая конура?

Зиг Хайль выслушал все это, несколько сбледнув лицом. Однако не прервал, демократично позволил высказаться. Я же, пока длился этот короткий психологический этюд, примеривался к оружию в его руке. Блокирующая схема была понятна, элементом питания служила крохотная «этака». Оставалось подцепить триггер рычагом… медленно, не торопясь… Соскакивал рычаг – попытка за попыткой.

Он по-прежнему целил в меня, сволочь, не отводил ствол. Дикое чувство охватывало, стоило хоть на мгновение представить, как вылетает из дула кусок металла. Раз – и нет больше ничего. Ни тьмы, ни света… Тягостное чувство нереальности приходило и уходило – прилив, отлив. Ноги были ватными. Я бы с наслаждением послушал труса внутри себя, требующего, чтобы я не заглядывал в черное отверстие ствола, но деваться было некуда, задачу по-другому не решишь…

Зиг Хайль сказал, овладев собой:

– Во-первых, нынешняя история закончится по-другому. Миссию с ретранслятором мы исполним, для того и в Зону пришли. И во-вторых… – Он улыбнулся широко и заразительно, так, что меня дрожь пробрала, потому что улыбнулся он мне персонально. – Во-вторых, кабальерос! Зря эта нелепая история была рассказана при всех. Мальчишке некоторые подробности знать было не обязательно. Так что извините, сеньор инженер, но остались вы без напарника. Заметьте, сами вынудили… Тебя как звали, сосунок? – спросил он меня.

– Почему – звали? – спросил я, хотя все было абсолютно ясно.

– Потому что твой папаша здорово меня обидел, трудно такое забыть. Грохнуть тебя будет одно удовольствие. Ну, говори, за кого мне прощение у Господа просить?

Я сосредоточился. Простенькая же схемка, рассердился я, в одной только точке запереть – и достаточно! Рычаг – я сам, как и раньше. Только не надорваться. Медленно, еще медленнее…

– Алло, Пэнов-младший, я к тебе обращаюсь!

Руки у него тонкие и нежные, как у девчонки. Отчетливо вижу: пальчик на спусковом крючке пришел в движение. Как в замедленном видеоповторе. Вот сейчас, сейчас… темнота рванется мне навстречу…

Поднажать!!!

Сила выше меня, вырастает до неба, рычаг прокалывает космос…

Мир провернулся.