|
Жница стояла на коленях на возвышении над входом в Храм. Одну руку Богиня простирала вниз, к Народу, призывая его к себе, готовая принять и защитить. В другой держала трезубец, смертоносный свежевальный нож о трех лезвиях. Его она даровала своему Народу после Великого Пожара. – Какую жертву приготовил ты нашей Богине? – спросила Стражница. Верный Глаз отвечал, как его учили: – Предлагаю дух этого создания Богине, а плоть – Стражницам, божьим избранницам. – И в глубоком поклоне протянул старухе снежно-белого голубя. – Да, сгодится. Следуй за мной к чаше. Верховная Стражница поманила Верного Глаза к самой большой из чаш, накрытой решеткой, – прямо напротив Богини. Вокруг толпились другие Стражницы, сплошь дряхлые старухи. Они облизывались и перешептывались. Даже спустя время Верный Глаз содрогался, вспоминая исходивший от них запах тлена. Их воспаленные, бегающие глаза были отвратительны. Старуха занесла трезубец и вспорола бьющейся птице брюхо, от хвоста до горла – и будто алым цветком расцвело ее тело. Фонтаном хлынула кровь, капли брызнули на поверхность статуи. – Это знак: юноша угодил Богине! – проскрежетала старуха, подняв в воздух окровавленного, трепещущего голубя. – Какое место желаешь ты занять среди Народа? – Хочу нести на себе печать Богини и быть Сборщиком урожая, – отвечал Верный Глаз. Он гордился, что голос его тогда не дрогнул, что смело и гордо стоял он перед старухами и Богиней, рядом с которой те смотрелись карлицами. – Да будет так! – Стражница кивнула соратницам. Те рванули вперед, подхватили Верного Глаза под руки, с неожиданной силой сбили с ног, распластали, пригвоздили к полу балкона. Из одного из котлов Верховная Стражница достала небольшой трезубец. Раскаленные докрасна смертоносные лезвия блестели, будто омытые свежей кровью. Взмахнув трезубцем, она попросила у Богини благословения и преклонила колени рядом с Верным Глазом. – В великих муках рождается великое знание. Ты принят на службу Жницы и можешь задать ей один вопрос, и Богиня ответит. Затем она прижгла руку Верного Глаза чуть выше локтя. Юноша не дрогнул, не издал ни звука. Он обратил лицо к Богине и задал свой единственный вопрос: – Что я могу сделать, чтобы вернуть силу моему Народу? Верный Глаз нащупал выпуклый шрам в форме трезубца, вспоминая, что последовало за его вопросом. Безмолвие. Богиня молчала. Верный Глаз лежал на полу, не замечая жгучей боли в руке, и ждал громового гласа. – Богиня отвечает Верному Глазу! – крикнула вдруг главная старуха и вскочила, воздев над головой трезубец, весь в крови и остатках паленой кожи. – Богиня приняла его! – Я слышала ее голос! Богиня приняла его! – вторила другая. – Внемлите! – вопила Верховная Стражница, потрясая дымящим трезубцем. – Он уже не ребенок! Он Верный Глаз, Сборщик Божий! Потом Стражницы пытались помочь новообращенному подняться, но тот оттолкнул их иссохшие руки. Немного пошатываясь, Верный Глаз встал перед статуей и заглянул ей в лицо. Он тщился обнаружить хотя бы намек на то, что Богиня недавно говорила. Но видел лишь безжизненного истукана, а вокруг – полумертвых старух. Метнув взгляд на Верховную Стражницу, он уточнил: – Богиня говорила с тобой? – Точно так же, как говорила с другими Стражницами и с тобой. Да, ее трудно расслышать, нужны чуткие уши, как у Стражниц, – ответила старуха. – Ты что же, ничего не слышал, юный Сборщик? – Ничего, – подтвердил Верный Глаз. – Что ж, обычно она глаголет устами Стражниц, а мы всегда готовы помочь. Мы направляем Народ согласно ее воле. Верный Глаз перевел взгляд на других служительниц: те, взяв заостренные палочки, вонзали их в тело голубя, доставали потроха, делили их и, смеясь и шушукаясь, жадно поедали. |
