|
– Это все последствия ранения. Ты и сама знаешь, Мари. Я тебя столько раз учила, как лечить раны! Действуй же! – Но одно дело слушать твои рассказы и отвечать на вопросы… Вдобавок он же собака, а не Землеступ. Как быть, ума не приложу! – Мари, соберись. Некогда бояться. Уже светает, солнце скоро завладеет небом, но полную луну вытеснить с небес не так-то просто, тем более когда с утра такая дымка. Я и сейчас могу собрать достаточно лунной силы, чтобы остановить кровь и унять его боль, но лишь с твоей помощью. Ему нужна твоя помощь. – Сделаю все, что в моих силах. Ради Ригеля я на все готова. – Вот этих слов я от тебя и ждала. Первое правило Целителя… Леда остановилась на полуслове, и Мари, не задумываясь, закончила фразу за нее: – Не бояться, а действовать. – Отлично. Тогда за дело. Думаю, ходить ему сейчас нельзя. Сможешь его нести? Нам нужно подняться наверх в поисках силы, что поддержит нас. – Он тяжелый, но я сильная. Я его понесу. – Мари взяла Ригеля на руки, устроила поудобнее. Бережно держа его, встала на ноги. Щенок не издал ни звука, лишь уткнулся мордочкой в плечо Мари, по-прежнему дрожа и задыхаясь. – Мы готовы. – Мари тоже с трудом дышала, но глаза ее горели решимостью. Она спасет Ригеля, и он будет здоров. Леда ободряюще кивнула, направилась прямиком к двери, отодвинула тяжелый засов и вышла наружу. Мать взяла в руки дорожный посох. Как и Мари, она раздвигала им частокол ежевики, надежно защищавший их дом. Леда шла впереди; они спустились по склону, сделали петлю и наконец свернули на другую извилистую тропу, которая вывела их на расчищенную круглую площадку на скалистом гребне позади норы, чуть выше по склону. Здесь со всех сторон поднимался ежевичник – под их заботливыми руками он вымахал выше человеческого роста, открытой оставалась лишь небольшая живописная поляна да круг неба над ней. – Садись сюда, в середину, в объятия Матери-Земли, – велела Леда. – Ригеля возьми на колени. Мари без единого слова повиновалась, приблизившись к изваянию женской фигуры, которая словно вырастала из-под земли посреди поляны. Статуя походила на ту, что украшала Поляну собраний, только была еще выше и древнее. Мягчайший мох покрывал ее, густая шевелюра была из папоротника – Венерина волоса. Овальное лицо, безмятежное и всезнающее, было высечено из обсидиана. Мари привычно поклонилась образу Матери-Земли, богини, у которой с Ледой была сильная связь, и села, скрестив ноги, лицом к статуе, а щенка устроила у себя на коленях и крепко обняла. Пока Леда ходила по поляне и собирала пряные травы, что росли здесь в изобилии, Мари всматривалась в безупречное лицо Богини, в который раз жалея, что не чувствует с ней ту же связь, что и Леда. Леда положила руки на плечи дочери, обдав ее ароматом розмарина, и, будто угадав ее мысли, произнесла: – Даже если ты не слышишь ее голоса, не чувствуешь ее присутствия, знай, Великая Мать-Земля здесь, рядом. Она следит за тобой внимательно, девочка моя. Мари вздохнула полной грудью; аромат розмарина успокоил ее, и она кивнула. Пусть она не ощущает близости Богини, не слышит ее голоса, но матери она доверяет безоговорочно. Мари откинулась назад и прислонилась к коленям Леды, черпая у нее силы. Подняв глаза, девушка вгляделась в предрассветный туман, высматривая хотя бы маленький лучик полной луны, хотя бы слабый след былого сияния, но видела лишь утреннее небо в серой пелене облаков. – Ни лучика луны. Слишком поздно. – Мари глотала слезы. – Луна никуда не делась. Зримая или незримая, луна всегда здесь. И с помощью нашей Матери-Земли, а также и с твоей помощью я смогу вобрать в себя ее силу. Леда не тратила времени на поиски луны – ведь она и так здесь, – а Мари, даже не оглядываясь на Леду, понимала, чем та занята. Она мысленно видела, как мать, широко раскинув руки, поднимает к небу серые глаза. |
