Как только обученных жрецов стало больше, проблем, как ни странно, тоже стало больше. Потому что пока Торрен был один, он решал только самые горящие, а теперь они вместе решают целое море мелких. И это никогда не закончится, потому что Торрен сам не позволяет ему закончиться, взваливая на себя все новые и новые обязанности, вместо того, чтобы наслаждаться жизнью рядом с любимой женщиной и участвовать в воспитании собственных детей.

Он почувствовал на себе пытливый взгляд: Некрос не дождался ответа, открыл глаза и теперь с интересом разглядывал его лицо. Смущенно кашлянув, Торрен постарался сделать лицо непроницаемым. Обычно у него хорошо получалось.

– Да, мне доводилось так думать. Довольно часто.

Некрос удовлетворенно кивнул, получив подтверждение своим мыслям. Его взгляд зацепился за витиеватые узоры на тыльной стороне ладоней.

– Эти мысли – самая жестокая ложь себе. На самом деле оказалось, что тогда-то и были последние дни, когда я был по-настоящему счастлив. Потому что был влюблен. Потому что предвкушал. Надеялся на что-то и мечтал о том, как будет хорошо потом. Но потом я все вспомнил. И это упало на меня огромным тяжелым камнем, придавило к земле. Я был уверен, что Лору напугает правда, отвернет от меня, но она лишь посочувствовала. Посочувствовала и сказала, что мне нужно не забыть обо всем, а простить себя. Жить дальше. Она была готова держать меня за руку, хотела вывести из тьмы, и на короткое время ей это удалось.

Некрос снова улыбнулся каким-то своим приятным воспоминаниям, и что-то подсказывало Торрену, что подробности он знать не хочет. Некрос и не собирался рассказывать.

– Но потом она тоже все вспомнила, и это легло между нами еще одной трещиной. Я снова убедил себя, что когда сниму настоящее проклятие и уничтожу кристалины, все будет хорошо. Я смогу начать сначала, рядом с Лорой кошмары и сожаления отступят… Но губить ее ради этого не стану. Я рассказал тебе все не для того, чтобы ты меня пожалел и отговорил. Нет. Просто хочу, чтобы ты понял: я действительно очень люблю твою дочь. И если бы мог, сделал бы ее самой счастливой женщиной на свете. Но у меня не осталось в запасе новых «когда». Поэтому, когда все закончится, я просто уйду.

Торрен вдруг очень отчетливо понял, что не только Лора не простит его. Нея, скорее всего, тоже. Да и он сам не простит. Слова Некроса неожиданно тронули его, наверное, с годами он стал сентиментальнее. Теперь он поверил, что это странное, древнее существо, которое когда-то убедило его предков в том, что оно – Бог, действительно любит его дочь, как может любить женщину обычный мужчина. До сего момента ему казалось, что чувства Некроса к Лоре подобны привязанности человека к… собаке, например. Он сомневался в том, что тот вообще способен любить, но его слова и то, как они были произнесены, отозвались в сердце Торрена такими знакомыми эмоциями, что он поверил.

Вот только это мало что меняло.

– Когда Лора только родилась… Когда я впервые увидел ее, но еще не знал, что мы будем звать ее Лорой, я сразу понял, насколько она чудесна. Насколько лучше всего, на что я мог надеяться, ожидая рождения наследника. Она безмятежно спала, а я смотрел на нее и понимал, что если понадобится, обрушу небеса на землю ради нее. Я тогда сказал жене: «Не представляю, за кого мы выдадим ее замуж, ведь ни один мужчина никогда не будет ее достоин».

Некрос удивленно вздернул брови, не понимая, к чему Торрен вспомнил этот момент. Однако губы его уже снова кривились в едва заметной улыбке, и в глазах появилась теплота, словно он очень живо представил себе новорожденную Лору и переполненного восторгом наконец свершившегося отцовства Торрена.

– Из всех возможных вариантов, – серьезно продолжил тот, – ты, наверное, подошел бы ей лучше всего. Все-таки ты какой-никакой бог, – добавил он со смешком, но тут же снова помрачнел.