Его большая теплая рука застыла на миг, не прекращая уверенного и непрерывного, но нежного давления. Этого было достаточно, чтобы все ее нервные окончания стали невероятно чувствительными, а внизу живота проснулось тянущее голодное желание.

Он ничего не сказал. Она тоже ничего не сказала, в основном потому, что не могла придумать ничего, кроме «извини, но твоя рука, кажется, пробралась мне между ног, и, если ты ею еще немного пошевелишь, боюсь, я могу кончить».

Горец убрал руку.

Затем подхватил Джесси под колени и прижал ее крепче.

А к ней вернулись разум и злость. Но хуже всего было то, что его действия возбудили ее так быстро и так сильно. Она не была уверена, что разозлило ее больше: то, что он сделал, или то, что он перестал это делать.

От этого она злилась еще сильнее.

— Поставь меня, — прошипела Джесси.

Вышло скорее глухо, чем грозно, но это был максимум, которого ей удалось добиться, ведь она висела вниз головой, упираясь подбородком в свою грудь.

— Придержи язык, женщина.

— Что придержать?

— Я хотел сказать «замолчи», Джессика. Неужели это так сложно?

— Вроде того, — огрызнулась она. — Поставь меня на пол. Я могу идти сама.

— Нэй. Я не желаю, чтобы ты распоряжалась своей судьбой даже в мелочах. Ты слишком непредсказуема.

— Я непредсказуема?

— Айе.

На миг она потеряла дар речи. А потом ущипнула его за задницу, сильно.

— Ой! — Горец шлепнул ее по ягодицам.

— Аи! — вскрикнула Джесси.

Кейон зарычал:

— Вот так. Око за око, девочка. Запомни это.

Рука, удерживающая ее за талию, расслабилась. Горец перебросил Джесси поудобнее, затем снова усилил хватку, и девушка поняла, что не сможет вырваться, даже если от этого будет зависеть ее жизнь. Перевитая мускулами рука, которая удерживала ее, была крепка, как арматурная сталь.

Рюкзак, все еще висевший у Джесси за спиной, подпрыгивал. Спрятанные в нем сумочка, ноутбук, уйма блокнотов, ручек, карандашей, плюс учебник «Древние цивилизации», почти десять сантиметров толщиной, поддались силе земного притяжения, соскользнули вниз и стукнули ее по затылку.

Сильно.

— Ой! — снова завопила Джесси. — Черт! Отпусти меня сейчас же, животное!

— Невероятно, — послышалось его бормотание.

— И это говоришь ты? — зарычала она. — Я вишу на плече у примата. Ты примат. Это я должна говорить «невероятно», не ты.

— Невероятно, — снова пробормотал горец.

И развернулся так быстро, что Джесси чуть не вернула миру те пять чашек кофе, которые были лишними. Ее чуть не вырвало прямо на великолепную задницу, которую она только что ущипнула и которая, как и его рука, казалась стальной.

Кейон подхватил массивное зеркало, зажал его под мышкой по другую сторону от Джесси и снова повернулся к двери. Одной рукой он удерживал девушку, другой — артефакт. И делал это без особого напряжения.

А Джесси знала, какое это зеркало тяжелое. Два грузчика с трудом справились с таким весом.

— Куда теперь? — требовательно уточнил горец, шагая по коридору.

Она подняла голову, насколько это позволяли пятнадцать килограммов перегруженного рюкзака — Джесси когда-то специально взвешивала его, чтобы высчитать расход калорий на его переноску, что дало ей возможность баловать себя каждое утро двумя шоколадными батончиками, — упирающегося ей в затылок, и прошипела:

— И зачем мне отвечать? Он укусил ее за бедро.

— Налево, — сквозь зубы ответила она.