— Налево, — сквозь зубы ответила она.

Кейон повернул налево и перешел на легкий бег.

Ее шея заболела от напряжения. Джесси снова опустила голову. Ее лицо упиралось в ее грудь. С каждым шагом девушка подпрыгивала, ударяясь о его спину, а рюкзак систематически бил по ее затылку. Ну, по крайней мере, ее лицо было защищено от постоянных ударов. Грудь выполняла функцию подушки, и благодаря этому Джесси не упиралась носом в его спину. Возблагодарим Бога за малые радости. А в данном случае — за две большие.

— Куда ты меня несешь? — проворчала Джесси.

— К тому средству передвижения, которым ты обладаешь. А затем ты отвезешь нас в безопасное место.

— Неужели?

— Да, если хочешь жить.

Она хотела. И пробормотала, как добраться до парковки, где оставила свою машину.

— Ты невнятно произносишь слова, девочка.

Джесси снова забормотала.

— Что ты говоришь?

Опять бормотание.

— Ты что-то сказала про свою грудь? — недоверчиво уточнил Кейон. После паузы последовало восхищенное: — О Господи, ты упираешься в них лицом!

Он остановился так резко, что рюкзак стукнул ее дважды: мягкое «бум» сменилось полновесным «шмяк», от которого у Джесси помутилось в голове.

Она почувствовала, как дрожит его грудь, и только через пару секунд поняла, что это значит. Он смеялся. Этот негодяй смеялся.

— Как я тебя ненавижу, — сказала она, обращаясь к своему бюсту. Естественно, эти слова были адресованы не груди, а горцу.

Он продолжал смеяться, а Джесси растеряла весь боевой задор. Она устала, была напугана, и больше всего ей хотелось снова оказаться на ногах.

— Может, ты поставишь меня? Пожалуйста, — жалобно попросила она.

Джесси подумала, что он почувствует, как расслабились ее мускулы, поймет язык ее тела и решит, что она сдалась.

Горец перестал смеяться, нагнулся и осторожно поставил ее на ноги. В глазах цвета золотистого виски мерцали изумление и сексуальный жар, который Кейон даже не пытался скрыть.

— Так лучше? — Он коснулся ладонью ее щеки, провел большим пальцем по нижней губе.

Джесси дернула головой, отстраняясь.

— Лучше. Давай уйдем отсюда, пока кто-то не увидел нас у кабинета проф…

— Какого черта ты тут делаешь, Джесс? — рявкнул за ее спиной Марк Трюдо.

Джесси обернулась, не веря своим глазам. Ничего себе, простая мысль оказалась пророчеством.

Кабинет Марка был в сотне футов от кабинета профессора Кини. Чуть раньше Джесси проходила мимо него, и свет там не горел. Неужели у него нет личной жизни? Что он тут делает так поздно ночью?

Неужели теперь все пойдет наперекосяк?

Отлично, просто отлично. Только этого ей не хватало: Марка, который помчится рассказывать всем, кто готов слушать, о том, что она пересекла полицейское ограждение, влезла в кабинет профессора и утащила оттуда загадочный и бесценный артефакт. Если полиция способна сложить два и два, тут же выяснится, что она стащила то, что курьеры (которые были убиты) доставили профессору (который тоже убит).

А она пустится в бега при оч-чень отягчающих обстоятельствах. В последний раз ее увидят в компании высокого смуглого незнакомца в килте, во время похищения невероятно дорогой реликвии, проданной на черном рынке и послужившей причиной смерти трех человек.

И у нее не будет ни малейшего шанса рассказать свою версию и доказать, что ее тоже пытались убить.

Да и все равно ей никто не поверит.

Черт, черт, черт. Ей бы очень хотелось, когда все это закончится, дописать докторскую диссертацию в университете, в котором она ее начала, а не по почте из тюрьмы. Такие подробности не украшают резюме.

— Да не кричи ты, Марк, сейчас два часа ночи! Что ты здесь делаешь?

— Об этом я только что спросил тебя.