Все это сделало мир достаточно богатым, с процветающим торговым классом, который, на обычный манер выскочек, растрачивает свою прибыль на грандиозную архитектуру и компании филантропов намерено улучшают жизнь ремесленников, хотят они того или нет. В результате столица планеты, Фиделис, безусловно наводнена грандиозными общественными зданиями, которые украшаются каждое мгновение их срока службы, и отделены друг от друга разбросанными повсюду многочисленными парками и садами. Местное население трудолюбиво и благочестиво до такой степени, что почти на каждой улице находится часовня или храм Императора. Несмотря на это, они искренне используют любой повод для празднеств, и особенно популярны ежегодные фестивали, посвященные каким-либо аспектам или тонкостям сельскохозяйственного цикла. Но, безусловно, воплощением экклезиархической архитектуры, привлекающим паломников со всей системы, нужно признать собор в Фиделисе, который по размерам и великолепию может соперничать с теми, которые встречаются в куда более густонаселенных мирах.

Потому что, в отличие от других аграрных миров, Виридия экспортирует куда больше, чем просто продовольствие. Эта планетарная система исключительно богата полезными ископаемыми и миллионы её граждан, живущих вне планеты, на орбите, в космических станциях и добывающих центрах, так же усердно посвящают себя сбору этого щедрого урожая, как и их, вооруженные вилами, собратья на поверхности. Фактически, можно без преувеличения сказать, что приблизительно половина населения Виридии никогда не ступала и не ступит на поверхность планеты, которую они зовут домом. Собираемое ими сырьё бесконечным потоком отправляется в мануфактории соседних систем, так же эффективно утоляя голод конвейеров, как баржи с зерном — голод рабочих.

Глава третья

ДюПанья и его телохранители быстрым шагом вели нас через дворец, куда-то вниз по застеленным коврами и завешанным гобеленами коридорам, через галереи. Богатым, блестящим, поколениями вощёным деревянным полам сильно не повезло оказаться под тяжелыми шагами космических десантников, обдиравших и раскалывавших все, что попадалось под ноги. Посмертные маски предков губернатора неодобрительно смотрели со стен на этот небрежный вандализм, хотя сам ДюПанья, кажется, не возражал или совсем этого не замечал. В конце концов, по сравнению с опустошением, которое устроила в его доме артиллерия повстанцев, повреждения были совсем небольшими.

Астартес, казалось, оставались столь же безразличны к этому, шагая, как я уже не раз за ними замечал, совершенно синхронно. Их подошвы ударяли о пол одновременно, с точностью сервиторов. При каждом шаге пол содрогался от их одновременных ударов, и я это ощущал ногами. По сути, я начал чувствовать себя так, словно находился на борту какого-то неустойчивого судна. К счастью, это ощущение длилось не долго, потому что в скором времени деревянный пол сменился голым рокритом, отделка стен тоже сменилась на этот же материал, и я понял что мы уже в бункере под дворцом. Когда мы спустились на несколько этажей, я почувствовал что моё беспокойство уменьшается: это скрытое убежище без всякого ущерба перенесло неисчислимые артиллерийские обстрелы, и, несомненно, сохранится и в будущем. Поэтому я с легким сердцем прошел через пару противовзрывных дверей, которые в данный момент держали открытыми охранники все в той же униформе из комической оперы, что и их соотечественники, но, по крайней мере, они проявили подобие заинтересованности, когда мы проходили мимо. Войдя внутрь, мы оказались в неплохо оборудованном командном центре.

Рассматривая прочные опоры и защищавший нас толстый потолок, между бронированными фигурами, закрывавшими мне большую часть обзора, я мельком заметил пикт-экраны и информационные кафедры. Я не мог разобрать, что там, пока они не разошлись в стороны, давая понять, что мы в конце концов добрались до операционного центра.

— Губернатор.

Мужчина средних лет, его униформа, напоминавшая стандартный камуфляж Имперской гвардии, была покрыта серыми и светло-голубыми пятнами, и выглядела чуть практичнее, чем попадавшаяся ранее.