|
— В понедельник получила твое ужасное послание с просьбой отослать Димочку в экспедицию. Не обижайся, но вначале со мной чуть не сделалось плохо. Послать мальчика в такую даль, где он будет жить в палатке и спать на сырой земле, — нет, это безумие! Но потом вспомнила, что Димочка у нас закаленный мальчик, — и решилась. Но сердце до сих пор разрывается от страха. Я бегала на кафедру и справлялась о мошке. Евгения Леопольдовна сказала, что, по словам профессора Каменкова, недавно вернувшегося с Байкала, в этом году мошка не очень кусает. И тогда я совсем успокоилась и перестала волноваться. Посылаю тебе с Димочкой три банки говяжьей тушенки, четыре кило сахара, две банки клубничного варенья, шерстяные носки для мальчика, джемпер… Да, чтобы не забыть: Серафима Алексеевна говорит, что серое пальто мне мало идет, и я, надеясь, что ты не будешь против, решила…»
Что-то черное, как бомба, влетело в палатку. Полено со свечой упало, и в сплошных потемках раздался крик: — Папа, хочу спать! — Дима, это ты? — Спать, спать! Иван Савельевич чиркнул спичкой, поднял полено, зажег свечку, накапал на торец полена лужицу стеарина и приставил свечку. Лицо у него было неподвижное и замкнутое, губы сжаты. Свечу он прилаживал в полном молчании, и Жуку показалось, что в глаза его опять начала осторожно входить печаль. — Дима, — сказал он наконец, — ты не мог войти в палатку как человек? И чем это ты запустил в нас? «Ну чего он придирается? — подумал Жук, выкатывая из-под брезентовой полы футбольный мяч. — Как будто что-то случилось!» — А ты меток, однако, — сказал Жук вслух, улыбаясь. Димка схватил мяч, заколотил по нему кулаками, как по барабану, и, довольный, что Жук его правильно понял, пояснил: — Я ударил по дверцам, как по воротам: попаду или промажу? И попал! Отец хотел что-то сказать, но в это время в палатку всунулась голова в армейской фуражке. — Эй, Димка, ты мяч не потерял? — спросил Сизов. — Вот он, берите. — Мальчишка катнул мяч в руки геолога и стукнул себя по лбу: — Спать, спать, спать! Сизов взял мяч и вдруг сказал: — Иван Савельевич, а для Димы у вас есть спальный мешок?.. Нет? Ну так я могу принести свой. У меня синий, он, знаете, толще зеленого — теплей будет… — А ты как же? — спросил начальник. — Сейчас ночи холодные. — Вот еще! У ребят телогреек наберу… И, знаете, на границе не так приходилось… — Ну смотри, — сказал Иван Савельевич и как-то особенно взглянул на сына. Через две минуты Сизов принес спальный мешок. Димка разделся и через узкое отверстие влез в мешок. Потом застегнул на мешке пуговки-палочки, и теперь одна только круглая голова его торчала наружу. Ему, видно, было очень непривычно и забавно лежать в мешке, и он стал перекатываться с бока на бок и даже попробовал ползти по земле. В мешке Димка был похож на чудовищную синюю гусеницу, которая двигалась, подтягивая и расправляя свое мохнатое гибкое тело. «До чего же он живой, — подумал Жук, — живой и чуточку избалованный». — Не балуйся! — сказал Иван Савельевич. — Запачкаешь о землю мешок. Мальчишка продолжал ползать. Когда же он утомился, то потребовал: — Папа, хочу клубники… Иван Савельевич полез в рюкзак и вынул большую коробку с огромными сочными клубничинами на этикетке. Уже было поздно, и Жук, пожелав отцу и сыну спокойной ночи, вышел из палатки — он был низок и почти не сгибался в дверцах — и пошел к себе. |
