|
Она стала единственным человеком в мире, способным отвлечь его от работы. Звука ее смеха было достаточно, чтобы он забыл о своих опытах, отчетах, проведенных исследованиях, о дневниках наблюдений и всепоглощающей любви к своему делу. Прошло пятнадцать лет. Пятнадцать лет совместных трудов, взаимопомощи и любви. Блестящая карьера не оставила им времени произвести на свет что-либо помимо Нобелевской премии и десятка чрезвычайно важных открытий в области нейробиологии. Однажды они уже пытались сбавить обороты. Как раз тогда и был куплен этот прекрасный дом в Троссаксе – самом сердце Шотландии. Однако работа очень скоро поглотила и эту часть их жизни: подвальное помещение постепенно превратилось в лабораторию, а затем стало любимым местом проведения исследований, которые они не хотели осуществлять под контролем правительства.
В тишине, нарушаемой только потрескиванием огня, внезапно зазвонил телефон. Пальцы Кати сжались на запястье супруга. Однако звонок прозвучал дважды и затих. Прошло не меньше десяти секунд, прежде чем он зазвенел снова. – Условный сигнал, – сказал Марк бесцветным голосом. – Это Грег. Он медленно встал и подошел к письменному столу, на котором отчаянно трезвонил телефонный аппарат. Поднял трубку, но не произнес ни слова. Узнав голос на том конце провода, он обернулся к Кати и кивнул ей, давая понять, что не ошибся в своих предположениях. Кати выпрямилась и внимательно посмотрела на него. Марк слушал, время от времени вставляя в разговор пару слов. Свободной рукой он автоматически складывал в стопку разбросанные по столу отчеты. Разговор получился коротким. Он положил трубку, вернулся к дивану и сел рядом с женой: – Грег просил передать тебе привет. – Ты мог бы сказать ему что-нибудь. – Зачем? Все закончилось бы обоюдными рыданиями, а какой от них прок? После недолгого колебания Кати спросила: – Как у него дела? – Получил билеты на самолет и подтверждение брони в гостинице в Осло, где состоится конференция. Он устроит все так, чтобы все думали, будто мы туда тоже едем. – Есть новости о «шакалах»? Марк сделал глубокий вдох и только потом ответил: – Грегу кажется, что они всюду. Наш поспешный отъезд, похоже, их взбудоражил. – Поиски не займут много времени. – Но будет уже слишком поздно. Она взяла его руку в свою и снова прижалась к нему. Ее большие серо-зеленые глаза влажно заблестели, и по щеке скатилась слеза. Марк обнял жену и стал гладить по длинным, распущенным каштановым волосам. Она собирала волосы в пучок только в лаборатории. Теперь ей больше не придется это делать. – Не беспокойся, – шепнул он. – Мне тоже страшно, но у нас нет выбора. – Грег ничего не сказал о завтрашнем дне? – содрогнувшись, спросила она. – Он приедет утром и все уничтожит. Кати почувствовала, как к горлу подкатываются рыдания. Ей показалось, что если сейчас она не сможет сдержаться и заплачет, то уже никогда не остановится. – Назад дороги нет, – прошептала она. – Ничего другого не остается… – Это наш единственный шанс. Он взял в ладони ее грустное лицо с тонкими чертами, приподнял его и, глядя в глаза, сказал: – Ты – самое дорогое, что у меня есть на этой земле. Я с ужасом думаю о том, что они могут сделать с тобой, чтобы заставить меня плясать под свою дудку. – Я не хочу быть без тебя. – Если мы все рассчитали верно, это ненадолго. – А если наша теория не верна? – Даже если это так, то мы, по крайней мере, не будем страдать. И потом, мы ведь ученые, а это значит, что мы должны проверить теорию практикой. |
