– Почему ты?

– Я не отговорил его. Никита не должен был садиться за руль, особенно выпив.

– Один бокал шампанского!

– Вот именно. Кто знает. Реакция могла быть другая. Дело одной секунды. И все.

– Ты пытался отговорить Никиту. И я отговаривала, – напомнила Рая.

– Значит, плохо мы его отговаривали. И даже если предположить, что дело вовсе не в том злосчастном бокале, мы могли бы спасти его. Просто тем, что не поехали бы той дорогой, в то же время. Это были все знаки, знаки нам, а мы не понимали, не видели… Сама судьба пыталась нас остановить! Ну все, иди, иди уже. Тяжело.

Рая еще раз обняла мужа и побрела прочь.

На выходе, у железной ограды, где росла сирень (пока еще даже почки не набухли), в голых ветвях резвилась стайка воробьев. Птицы задорно чирикали, прыгали с ветки на ветку, то взлетали, то вновь садились на куст.

Эта воробьиная возня, такая веселая и беззаботная, напоминала о том, что в городе уже весна. Еще чуть-чуть, и окончательно сойдет снег, пробьются в земле ростки, и запахнет дождем, нагретым асфальтом и еще чем-то таким, свежим, терпким, напоминающим о счастье…

Только вот Никита уже не увидит, не услышит этого, не ощутит тепла… И никогда не поднимет на руки своего ребенка. Того, что носила сейчас под сердцем Ангелина.

Рае от этих мыслей стало настолько плохо, что она опять чуть не заплакала, когда садилась в автобус – на этот раз едущий прямиком к ее дому.

Сошла на остановку раньше, у торгового центра, там купила себе новый телефон, приобрела новую сим-карту с тем же ее, прежним номером. Была бы Раина воля, она бы и номер сейчас сменила, легко, чтобы уж ничего ее не связывало с тем страшным событием, которое произошло ночью.

Уснуть так и не смогла. Лежала на кровати и все думала, думала… О том, что такое смерть. Как она нелепа, безжалостна и неотвратима. И забирает самых любимых.

Теперь Рая не чувствовала к Ангелине никакого раздражения. Одна нежность и еще жалось. И правда, бедная девочка… Что с ней будет, когда узнает правду о муже. Вдова. Такая юная и уже вдова!

Как хорошо, что все хлопоты об этой осиротевшей семье взял на себя Олег. Он настоящий друг. Сколько бы он там ни потратил на помощь Ангелине – не жалко. «Даже спрашивать не стану, поддержу его во всем!» – решила Рая.

Все-таки ей удалось уснуть, и проспала она до следующего утра. Проснулась, схватила новый телефон: Олег не звонил? Нет.

Сама звонить мужу Рая не стала, не захотела его беспокоить.

Сварила себе кофе, а потом сидела над чашкой в задумчивости. Из головы опять не шла Ангелина и то, что рассказал о ней вчера муж. Что к Ангелине, когда она училась в школе, приставал учитель физкультуры. А она молчала и никому не могла пожаловаться.

С детьми так случается: они терпят то, что нельзя терпеть, и молчат. Возможно, именно эти преследования со стороны учителя и сделали Ангелину такой… немного странной.

Рая встала, взяла пластиковую бутылку с отстоявшейся водой и вышла на лестничную площадку перед лифтом. Полила стоявший там цветок. Пусть все живое живет.

…Олег появился дома только следующим утром. Бледный, с уже заметно отросшей щетиной, с новыми морщинками на лице, залегшими возле губ.

– Как ты? – бросилась его обнимать Рая.

– Погоди. Устал. – Он отстранил ее. – Все время на ногах. От следователя только что. Рассказывал, что тогда произошло на дороге.

– Это тебе чем-то грозит? – испугалась Рая.

– Да ну. Перестань. Эти вечные твои страхи. Мне ничего не грозит, и никому тоже, ты словно не замечаешь самого главного… Человека больше нет! А все остальное – так, ерунда.