Илья Деревянко. ИзгойХроники майора Корсакова – 4
Все имена, фамилии, прозвища действующих лиц, равно как и названия улиц, станций метро и т.д., вымышлены. Любые совпадения случайны.
Глава I
Верхние и нижние веки до предела оттянуты и закреплены клейкой лентой. Поэтому они не закрываются, и глаза безжалостно слепит мощная лампа дневного света. Тело распласталось на длинном подобии стола со стальными зажимами для рук и ног. Одежда на мне напрочь отсутствует, впрочем, как и видимые увечья. Пытку проводят не какие-нибудь там вчерашние чабаны с садистскими наклонностями, а хладнокровные, специально обученные профессионалы. Штатные палачи Конторы. В НКВД таких называли «теломеханиками». А сейчас – по-разному. Например, «спецами». Они нисколько не наслаждаются моими страданиями. Просто выполняют свою работу – грамотно, без эмоций, не оставляя следов. Цель – не вытащить из меня информацию (будучи уколот «сывороткой правды», я сам выложил все, что знал), а морально сломать и принудить к сотрудничеству. Иные способы в моем случае не действуют. Родители давно умерли, женой и детьми обзавестись не успел, близких родственников нет. В общем, шантажировать нечем. Потому-то «спецы» уже которые сутки старательно терзают мою грешную плоть. Применяются, конечно, и дополнительные методы воздействия – лишение сна, одиночная камера-гроб (два метра в длину, полтора в ширину, метр в высоту) и т.д. и т.п. Однако основной упор делается на непосредственное «общение» в процессе экзекуции. Помимо мастеров заплечных дел и врача в «пыточной» обязательно присутствует психолог, некто Владлен Михайлович. Пухлый тип лет пятидесяти, с круглым благообразным лицом и пронизывающим взглядом. В промежутках между порциями боли он пытается изобразить из себя «доброго дядю», внушить мне доверие и, выражаясь языком блатных, «развести на базаре». Но ничего путного у психолога не получается. Все его ухищрения летят коту под хвост. —Ты же русский офицер, Корсаков! Принимал присягу! —Я присягал России, а не мировому масонству. —Ты вредишь собственной Родине! —Наоборот, помогаю. А вредите ей вы и вам подобные. —Ты молод, Дмитрий. Тебе еще жить да жить! —В электронном концлагере?! Нет уж, увольте!.. Вот так, в общих чертах, выглядят наши беседы. Владлен Михайлович явно в бешенстве (хотя и скрывает). Ну да пес с ним!!! – Продолжай, Саша, – прозвучал над ухом ровный, невыразительный голос старшего «спеца». Каким-то непостижимым, мистическим зрением я увидел тянущийся ко мне электрод; остро заточенный, хищный, похожий на змеиное жало. Я инстинктивно рванулся, пытаясь высвободиться из зажимов. Напрасный труд! В следующий миг мое тело изогнулось в чудовищном спазме боли, уши заложило, дыхание перехватило, каждая нервная клетка мучительно завибрировала. Кожа загорелась огнем, словно меня окунули в ванну с соляной кислотой. Опаленные лампой глаза начали, пульсируя, выползать из орбит. – Х-р-р-р!!! – дергаясь в агонии, хрипел я. – Хр-р-р-э-э-э!!! Боль между тем неумолимо нарастала. Вот она вплотную приблизилась к последнему порогу, за которым поджидает Смерть. Я воочию разглядел Костлявую – в заляпанном кровью саване, с острой косой и... проснулся. – Опять кошмары, да? – сочувственно спросил сипловатый бас. Я не ответил, жадно хватая ртом душный, застоявшийся воздух. Руки-ноги у меня лихорадочно тряслись. Голова трещала по швам. По телу текли струйки пота. – Попей, Дима, – предложил тот же бас. У моих губ очутилась казенная металлическая кружка. Вода была холодной и слегка попахивала хлоркой. |
