Платформа подъехала ближе, и я, к ужасу присутствующих, подошел к ней. Сердце мое отчаянно колотилось. Я внимательно посмотрел на тарна. В нем было что-то знакомое. Я рассматривал его оперение, чудовищный клюв. Огромные крылья ударили воздух, и порывы ветра опрокинули рабов в песок. Зазвенели цепи, когда прекрасная птица подняла свою голову, принюхиваясь к воздуху арены.

    Умная птица не делала попыток улететь, она прекрасно понимала, что это ей не удастся из-за тяжелого бруса и не хотела доставлять удовольствие своим мучителям беспомощным барахтаньем. Хотя это звучит странно, но я уверен, что животные, как и некоторые люди, имеют свою гордость. И тарн был именно из таких животных.

    -  Отойди, - крикнул надсмотрщик с кнутом.

    Я вырвал кнут из его руки и ударил его. Он покатился по песку. Я презрительно бросил кнут ему вслед.

    Теперь я стоял рядом с платформой. Мне хотелось увидеть кольцо на ноге птицы. С удовлетворением я заметил, что ее когти окованы сталью. Это был боевой тарн, подготовленный для боев в небесах Гора. В нем была воспитана гордость и мужество. Мои ноздри с удовольствием вдыхали сильный своеобразный запах тарна. Для многих он был крайне неприятен, но для ноздрей тарнсмена это была амброзия. Мне многое напоминал этот восхитительный запах.

    Я стоял возле птицы и был счастлив, хотя знал, что это мой будущий палач. Может, это и глупо, но любой тарнсмен испытывает влечение к этим громадным птицам, которые для него так же опасны, как и для других. Но я испытывал нечто большее, когда стоял рядом с ним. Мне казалось, что я дома, в Ко-Ро-Ба, ведь этот тарн смотрел вместе со мной на Утренние Башни, простирал крылья над сверкающими цилиндрами блистательного Ара, это он принес меня на битву, в которой я завоевал свою любовь - Талену, и унес после битвы в Ко-Ро-Ба, на волшебный праздник нашей Свободной Дружбы. Я коснулся кольца и увидел, что название города на нем стерто.

    -  Эта птица из Ко-Ро-Ба.

    Раб вздрогнул, услышав это. Он резко повернулся, всеми силами желая вырваться из оков и укрыться в безопасности подземных камер.

    Хотя большинство зрителей было убеждено, что тарн необычно спокоен, однако я чувствовал, что он дрожит от возбуждения. В нем чувствовалась какая-то неуверенность. Его голова под покрывалом была поднята, он почти беззвучно всасывал воздух через щели в носу. Я подумал, ощущает ли он мой запах. Затем этот страшный клюв медленно, с любопытством, повернулся ко мне.

    Человек с кнутом - огромный, похожий на гориллу, который с таким наслаждением избивал меня кнутом - приблизился ко мне. Голова у него была обвязана тканью, в руке кнут.

    -  Иди отсюда, - крикнул он.

    Я повернулся к нему.

    -  Я не закованный раб, ты говоришь с воином.

    Рука его сжала кнут.

    Я рассмеялся ему в лицо.

    -  Ударь меня, - сказал я, - и ты умрешь.

    -  Я не боюсь тебя, - сказал он, побледнев и отступив назад, рука его с кнутом опустилась. Он дрожал.

    -  Ты сам скоро умрешь, - прошипел он, - сотни тарнсменов пытались оседлать этого зверя, и все они погибли. Татрикс постановила использовать его только для развлечений, чтобы кормить его такими слинами, как ты.

    -  Сними с него покрывало, - приказал я.

    Человек посмотрел на меня так, как будто я был сумасшедшим. Говоря откровенно, моя решительность изумила даже меня самого. Воины с копьями бросились вперед и оттеснили меня от тарна. Я стоял на песке поодаль от платформы и смотрел, как освобождают тарна.