— «Ключ» нашелся! — почти беззвучно прошептал Нерожденный, пуская пузыри. — «Ключ» нашелся и сумел преодолеть защитную магию… все так, как и предсказывал Отец… скоро грядет его освобождение, и тогда наступит наше время… время, когда Отец возглавит нас… — Неожиданно, возбужденный шепот перешел в пронзительный визг: — Но нет! Нет! Что-то не так!

Морщась от боли в руке, но не решаясь пошевельнуться, прислужник промолчал.

— «Ключ» должен был открыть саркофаг, открыть проклятую Ильсеру и освободить Отца Тариса… но этого не произошло! Гукху!

— Да, о великий, — проскулил старый шурд.

— Позвать ко мне старейшину Гихарра!

— Старейшину Гихарра, повелитель? Но о нем нет известий с тех пор, как он возглавил войско и ушел на штурм человеческого поселения к юго-востоку отсюда. К поселению, что защищено высокой каменной стеной… он еще не вернулся… но, несомненно, вскоре он падет перед вами ниц и объявит о еще одной сокрушительной победе, состоявшейся только по вашей воле…

— Замолкни! Тогда зови старейшину Туффисса! Сейчас! И того, кто возглавлял отряд разведчиков, обнаруживших пропажу саркофага.

— Слушаюсь, великий. Позвать старейшину Туффисса, — пробормотал Гукху, с облегчением чувствуя, как сжавшиеся на его руке мокрые пальцы ослабляют хватку. — Отряд разведчиков возглавлял младший военный вождь Дисса Беспалый. Он еще не вернулся. Вести доставили пять воинов, что он отослал сюда. А сам Дисса…

— Что? Где он? — прошипел Нерожденный, и на этот раз в его голосе слышалась нетерпеливая ярость.

Содрогнувшись всем тщедушным телом, старый Гукху едва слышно прошептал:

— Дисса отправился по следу святотатцев, чтобы жестоко покарать их и вернуть саркофаг Отца. Он поклялся, что ни один из осмелившихся нарушить священный покой Тариса Великого не останется в живых… Под его рукой шурды и несколько пауков, повелитель.

Нерожденный издал протяжный хрип, связанная с ним старая гоблинша задергалась всем своим костлявым телом, и Гукху едва успел удержать ее от падения с узкой лавки.

— Старейшину Туффисса сюда! — проревел Нерожденный, и прислужник увидел, как над парящей водой поднимается что-то темное и бесформенное с ярко пылающими глазами. — Немедленно! Беги, Гукху, беги, жалкий старик! Беги, пока я не освежевал тебя живьем и не сожрал твою душу! Беги!

И Гукху побежал — дряхлый шурд сломя голову несся по узкому подземному коридору, падая через каждые пять шагов, но вновь и вновь поднимая себя на дрожащие старческие ноги, а за его спиной все еще гремел голос великого шамана:

— Беги, Гукху, беги, старик! Бе-ги-и!

Глава вторая

ПУТЕШЕСТВИЕ ПРОДОЛЖАЕТСЯ

Еще одной радостной новостью оказалось то, что я испытываю чувство голода. И это еще больше уверило меня, что в моем промороженном стужей теле теплится настоящая жизнь, а не одна лишь ее видимость.

За незаметно пролетевшие в пути восемь дней я принял пищу два раза. С хрустом разжеванный кусок вяленого мяса и пара пригоршней снега — ровно такое количество еды я съедал за один раз. После этого чувство голода затихало и медленно просыпалось дня через три, и то только потому, что я затрачивал силы на движение. Судя по моим ощущениям, находись я в покое, то испытал бы нужду в пище только дней через десять, если не больше.

Ниргалам пища требовалась гораздо чаще — как минимум два раза в день.