Но даже самые отчаянные из собравшегося здесь сброда не отваживались выразить свое недовольство вслух. Уж очень странным был произошедший вчера случай с Морти Каторжником. Странным и страшным.

Изрядно принявший на грудь вина Морти воспылал праведным гневом к такой вопиющей несправедливости и с почти нечленораздельным воплем «Да я скорее себе глаза выколю и язык отсеку, чем буду смотреть на этих вонючих трефов и молчать! Мы здесь хозяева, нам и сидеть на лучшем месте у очага! Нам и пиво лакать из медных кубков!» выхватил солидных размеров нож и нетвердым шагом направился по направлению к чужакам. Это как раз таки было в обыкновение вещей и никого не удивило. Пьяная драка и поножовщина… подумаешь! В таверне у Пита такое каждый день случается, и поэтому все остальные посетители затаили дыхание, готовясь насладиться предстоящим зрелищем.

Шатающийся Морти беспрепятственно дошел до стола чужаков, оперся кулаком о столешницу и с угрожающей гримасой наклонился над сидящим по центру стариком. При этом сидящие по обе стороны от него здоровенные бугаи не выказали никакого беспокойства по поводу такого бесцеремонного обращения со своим спутником и продолжили со скукой ковыряться в своих тарелках.

Вот здесь-то и начались столь поразившие местных обывателей события. Невзрачный старик неспешно положил ладонь на плечо Морти и, заглянув тому в глаза, произнес несколько коротких слов. Кривой Морти внимательно выслушал, выпрямился, чеканя каждый шаг, промаршировал до двери и вышел во двор, не забыв аккуратно прикрыть за собой дверь. Старик же щелкнул пальцами и заказал у проворно подбежавшего хозяина еще один кувшин вина, словно уже забыв о произошедшем, как забываешь о досадной мелочи.

Пока посетители удивленно обсуждали случившееся — вернее, не случившееся, — со двора донеслись крики, а следом в заведение ворвался отлучившийся по нужде мужичонка и поведан просто немыслимое. Вышедший за дверь Морти ушел не дальше крыльца, где и принялся за работу, на глазах у опешившего мужика, справляющего нужду с нижней ступени. По его словам, Морти с идиотской улыбкой на лице, непрестанно хихикая, воткнул нож себе в глаз и, хорошенько провернув его там, повторил действие со второй глазницей. После чего высунул язык и, ухватив его пальцами другой руки, вытащил как можно дальше… и отрезал под самый корень, при этом едва ли не хрюкая от удовольствия!

В правоте трясущегося от ужаса мужчины удалось убедиться сразу — всего-то надо было выйти во двор, где разом ослепший и онемевший Морти пускал кровавые слюни и пританцовывал, странно кружась по освещенному яркой луной двору…

Именно по этой причине чужаков больше не трогали. Пусть себе сидят, а мы и потесниться можем, ежели что…

Когда дверь таверны распахнулась в очередной раз, вместе с клубами морозного воздуха внутрь ввалился широкоплечий мужчина в плаще поверх доспехов и торопливо зашагал к дальнему углу. Опустился рядом с седым стариком и, наклонившись поближе к его лицу, приглушенным голосом произнес:

— Все верно, господин. Лорд Ван Ферсис попал в руки церковников. Говорят, пока белоплащники пытались его взять живьем, он успел устроить настоящую бойню. Там деревушка небольшая неподалеку была — так она целиком вымерла. Из всей деревни один мальчонка и уцелел — его по каким-то делам в форт отправляли, там и заночевал. А поутру уже и возвращаться некуда было, враз круглым сиротой оказался. Теперь то место, где бой был, кирасиры и священники окружили, никого не впускают и не выпускают без досмотра. Повсюду конные патрули вояк и обязательно со священниками. Тоже без разбора останавливают и обыскивают каждого встречного. Сумки перетряхивают, одежду осматривают. Штаны и те спускать приказывают. Дымом из кадила окуривают, а кирасиры рук с оружия не убирают.