В конце января 1983 г. состоялась очередная явка с Толкачевым. Ее провел Джон Якли, разведчик «глубокого прикрытия», выступавший под прикрытием бухгалтера посольства. Толкачев передал три миникамеры с экспонированной пленкой и 16 страниц рукописного текста с ответами на ранее поставленные разведывательные вопросы. Якли снабдил его тремя новыми миникамерами, вручил письменное разведывательное задание, схему новых мест постановки сигналов, а также 100 тысяч рублей и три книги на русском языке, которые агент ранее заказывал.

Толкачев сообщил, что в его отделе все спокойно и сразу же спросил, где обещанный ему 35-мм фотоаппарат. Когда оператор объяснил, почему он не может передать его Толкачеву, тот ответил, что огорчен, но тем не менее подчиняется любому решению, исходящему от руководства ЦРУ. На вопрос оператора о его здоровье агент посетовал на постоянную зубную боль, которая, по мнению врачей, вызвана перманентным нервным напряжением. На встрече Толкачев также представил длинный список заказов, включавших лекарства, перевод на русский язык официальных заявлений советских руководителей, о которых ему стало известно из передач радиостанции «Голос Америки», мягкие чертежные карандаши для сына, а также некоторые материалы (письменные и на кассетах) для сына и его подруги. Сказал, что, понимая трудность выполнения этих просьб, он готов оплатить все расходы из своих депонированных сумм. При прощании Толкачев предложил провести следующую встречу в июне, что в итоге будет соответствовать трем встречам в год.

В ходе явки Толкачев рассказал оператору, как он фотографирует документы. Спрятав документы во внутренние карманы пиджака, он несет их в туалет административного здания института, смежное со зданием, где располагается его отдел. В этом туалете окно большее, чем в других отхожих местах, поэтому там дневного света вполне достаточно для фотосъемки. Обычно весь процесс занимает 20–25 минут. Он всегда заранее придумывает предлог для посещения этого здания, если вдруг кто-либо из его коллег поинтересуется целью его пребывания в административном корпусе.

К сожалению, фотопленку, переданную Толкачевым на январской встрече, прочесть было невозможно, так как документы он фотографировал в пасмурный день. Узнав об этом, «Сфиэ» очень огорчился, потому что он переснимал «очень важные документы о советских атакующих истребителях 90-х гг.».

Джон Якли отметил, что на январской встрече в поведении Толкачева отсутствовали какие-либо признаки беспокойства. Он вел себя так же спокойно, как и на предыдущих встречах. Представленная им письменная информация была такой же качественной и значительной по объему, как и прежде. Что касается приемов наружного наблюдения КГБ, выставлявшегося за оперативным сотрудником на этот раз, то в них он не отметил никаких изменений.

Из-за того, что «принятые нами от Толкачева на январской встрече снимки «атакующего истребителя» оказались нечитаемыми», было решено вызвать агента на внеочередную встречу. Для этого Джон Якли в начале марта выставил визуальный сигнал вызова на встречу. Однако ответного сигнала о готовности прибыть на встречу Толкачев не поставил.

В середине марта «Сфиэ» подал сигнал о готовности к встрече — с 12 часов 15 минут до 12 часов 30 минут держал открытой одну из фрамуг окна, выходящего на зоопарк. Но на встречу почему-то не вышел. В конце марта резидентурой была предпринята попытка провести еще одну встречу, однако агент не выставил сигнала о готовности к ней. Встреча была отменена. Заботясь о безопасности агента, было решено больше не вызывать его на внеочередную встречу, а провести встречу в июне, согласно утвержденному графику.

II.

Результативность работы Толкачева с июня по октябрь 1983 г. оставляла желать лучшего и свидетельствовала о том, что лучший этап операции «Толкачев — ЦРУ» остался позади.