|
Она вернулась домой, во Францию. Я не знаю, как обстоят дела у них с Эли. Она предпочитает об этом не распространяться. Если тебя это интересует, спроси у нее самой. Малоун решил пройтись. Ему нравилось шататься по Строгет — самой длинной в Европе пешеходной улице. Он спросил Торвальдсена, не хочет ли тот прогуляться с ним, но датчанин отказался. Малоун встал. Торвальдсен сунул ему какую-то бумагу, сложенную вчетверо. — Дарственная на участок, где стоял сгоревший дом. Мне он не нужен. Малоун развернул бумагу и в графе, озаглавленной «ВЛАДЕЛЕЦ», увидел свое имя. — Я хочу, чтобы ты принял этот подарок. — Но участок стоит кучу денег. Он ведь находится прямо на берегу океана. — Отстрой дом заново и получай удовольствие. Считай, что это компенсация за то, что я втянул тебя в эту историю. — Ты же знаешь, я помог бы в любом случае. — Это хотя бы немного успокоит мою совесть или, по крайней мере, то, что от нее осталось. За годы их дружбы Малоун усвоил одно: если Хенрик Торвальдсен что-то вбил себе в голову, переубедить его нет никакой возможности. Поэтому он сунул дарственную в карман и спустился по лестнице. Выйдя на улицу, он окунулся в теплый датский вечер. Столики стояли прямо на тротуаре, и сидящие за ними люди оживленно переговаривались. — Эй, Малоун! Он обернулся. За одним из столиков сидела Кассиопея. Она встала и направилась к нему. На ней был синий жакет с белой оторочкой и такие же брюки, на плече висела кожаная сумка, а на ногах были сандалии с тонкими ремешками в форме буквы «Т». Темные волосы завивались тяжелыми локонами. А он до сих пор видел ее в кожаных штанах и спортивном лифчике, в которых она была, когда они плыли по туннелю. И помнил те короткие минуты, когда они разделись до нижнего белья, чтобы выжать мокрую одежду. — Что ты делаешь в городе? — спросил он. Она весело пожала плечами. — Ты часто рассказывал мне, как вкусно кормят в этом кафе, вот я и решила попробовать. — Долгий ты проделала путь, чтобы перекусить. — Не такой уж долгий, если сам не умеешь готовить. — Мне сказали, что ты вылечилась. Я очень рад за тебя. — Да уж, непросто жить, если постоянно просыпаешься с мыслью: не настал ли тот день, когда ты начинаешь умирать. Малоун помнил ее мрачное настроение в тот день, когда она помогла ему спастись из греко-римского музея. Сейчас от прежней меланхолии не осталось и следа. — Куда ты собрался? — спросила она. — Просто захотелось прогуляться, — ответил Малоун, окинув взглядом площадь. — Не будешь возражать против компании? Он оглянулся на кафе и посмотрел на окно второго этажа, за которым сидел Торвальдсен. Тот смотрел на них и довольно ухмылялся. Старикашка наверняка все знал заранее. Малоун повернулся к Кассиопее и спросил: — Вы с этим типом всегда интригуете на пару? — Ты не ответил на мой вопрос относительно прогулки. Какого черта? — Конечно, я не против. Кассиопея взяла его под руку и увлекла вперед. Он не удержался и спросил: — А что у вас с Эли? Я думал… — Малоун! Он знал, что последует дальше, и избавил ее от необходимости говорить это. |
