— Что вы хотите сказать? — нервно дернулся Циннер.

— Ничего. Я просто просчитываю варианты. Мне кажется, что это будет самое трудное задание в моей жизни. Вы попытались воздействовать на биологическую природу женщины, на ее подсознание. И я совсем не уверена, что ваши аналитики сумели просчитать все возможные варианты. В такой ситуации возможно любое непредсказуемое развитие ситуации, особенно с учетом психических свойств обманутых женщин.

— Да, — сказал Маркус Вольф, — и именно поэтому я не могу сегодня поручиться ни за одного из моих агентов.

Циннер хотел было возразить, но, шумно вздохнув, промолчал.

Она успела увидеть и выражение лица Вольфа, и выразительный взгляд генерала Маркова. Они возвращались вдвоем с Марковым, который снова сел за руль. Почти все время он молчал. Только перед въездом в город, глядя перед собой, он сказал:

— Я понимаю, что тебя волнует. Конечно, придется очень сложно. Развал ГДР плюс подобная ситуация, где действуют в паре разочаровавшийся агент и его нелюбимая жена. В такой ситуации нужен не разведчик, а психолог. Вернее, психиатр. Поэтому я и решил послать тебя. Очень важно, чтобы ты прочувствовала атмосферу каждой семьи, попыталась понять чувства каждого из агентов. Можем ли мы положиться на них, сумеют ли они перестроиться, как будут развиваться их отношения дальше. Все это нас очень волнует. И тебе будет очень трудно. Может быть, так трудно, как тебе не было никогда. Тебе придется стать немного сексопатологом, немного психиатром, немного аналитиком.

Он помолчал и добавил:

— И совсем немного женщиной. А еще лучше, если ты вообще забудешь, что ты женщина. И учти, что мы до сих пор не знаем, куда исчез связной Клейстер. Это может очень осложнить твою работу.

Она посмотрела на него, но ничего не сказала. Только выходя из автомобиля, когда он остановился в ста метрах от ее дома, спросила на прощание:

— А почему вы решили поручить именно мне это дело?

— Марков посмотрел на нее сквозь закрытое стекло своей «Волги». Потом медленно вывернул руль и отъехал, так и не произнеся ни слова. А она быстро пошла к своему дому. Кажется, Марков объяснил ей, почему все-таки он выбрал именно ее. Ведь он так выразительно промолчал.

ГЛАВА 4

ЗЕПП ГЕРЛИХ

Зепп Герлих считал себя счастливым человеком. Родившись в голодном сорок шестом, он выжил благодаря тетушке, забравшей его к себе. И хотя нельзя считать полностью счастливым человеком ребенка, лишившегося матери уже в первые часы после своего рождения, тем не менее это был единственный досадный случай в его жизни, происшедший, очевидно, по недосмотру небесной канцелярии. Семья тетушки жила в Кайзерслаутерне, менее других пострадавшем от бомбардировок и налетов вражеской авиации. Там и рос маленький Зепп, пока в десять лет за ним не приехал отец, чтобы забрать его обратно.

Только в Магдебурге Зепп узнал, что его отец партийный функционер, которому в порядке исключения было разрешено переехать в Западную Германию и забрать сына. На дворе был пятьдесят шестой год, а положение в Венгрии волновало всю Европу и весь мир. И линия противостояния, проходившая по Германии, казалась натянутой струной, которая в любой момент может лопнуть.

Именно поэтому отец не особенно распространялся о своей истинной работе, чтобы не волновать пожилую сестру его жены, уже привыкшую к малышу и расстававшуюся с ним со слезами на глазах. Но процесс адаптации Зеппа Герлиха прошел относительно безболезненно. Он закончил среднюю школу, поступил в институт. Казалось, все шло нормально. Но после завершения института молодой Герлих не пошел в инженеры-строители, а прямиком направился в разведку, куда его пригласили еще во время учебы в институте.