— Во всех трех случаях была использована одна и та же схема?

— Практически, да. Во всех трех случаях были выбраны женщины, работавшие в интересующих нас учреждениях и не сумевшие устроить личную жизнь. Разумеется, мы отбирали и с учетом личностных характеристик каждой и их потенциальных возможностей.

— Что это означает? — спросила Марина. Вольф мягко улыбнулся. Отпил немного вина.

— Говоря о потенциальных возможностях, мы оценивали шансы той или иной женщины найти себе мужчину.

Марина выдержала его насмешливый взгляд. Но чуть покраснела.

— Вы имеете в виду, что подобрали самых бесперспективных?

— Вот именно, — кивнул Вольф, — тех, кто уже не мог надеяться найти себе подходящего мужчину. В силу физических либо психологических причин. И вдруг появляется молодой, красивый, богатый… Это действует довольно убедительно. Вы меня понимаете?

— Это довольно жестоко, — заметила Чернышева.

— Мы не оперируем таким понятием, товарищ полковник, — спокойно произнес Вольф. — У нас несколько другие критерии отбора. Использовать любую возможность, чтобы прорвать оборону противника, — это универсальный принцип любого нападения.

— Противника, — повторила Чернышева, — а ведь речи идет о несчастных женщинах.

Марков с интересом следил за беседой, не вмешиваясь в разговор.

— Я не хочу быть циником, — усмехнулся Циннер, — но, по-моему, вы напрасно так переживаете за женщин. Они получают то, чего никогда не смогли бы получить. Хорошего, верного, красивого спутника жизни. Разве это так плохо? В конце концов, они ничего не теряют, а только приобретают.

— По-моему, вы все-таки циник, — поморщилась Чернышева. Она видела внимательный взгляд Маркова и понимала, что он, как обычно, наблюдает за ее реакцией. Но неприятие подобного «метода в разведке» было достаточно искренним.

— Я думаю, мы все понимаем ваше негодование, — снова пригубил свое вино Маркус Вольф, — но вы должны понять и нас. Это был очень эффектный и надежный способ проникновения нашей агентуры в закрытые ведомства противника. Мы получали агентов, которые уже прошли многократную проверку и в чьей лояльности никто не сомневался. Чтобы закрепиться в канцелярии канцлера в БНД, нашему сотруднику понадобилось бы много лет. Знакомство с женщиной позволяло существенно ускорить процесс проникновения нашей разведки и тайны другой стороны.

— У нас просто не было никаких других возможностей, — добавил Циннер, — иначе мы бы не смогли проникнуть ни в Пуллах, нив МИД, ни в канцелярию канцлера.

— И вы были уверены, что все эти агенты способны выполнять любые ваши поручения? Спросила вдруг Чернышева. — Вам не кажется, что всегда существовал определенный риск провала ваших агентов?

Опытный Вольф, почувствовав, что она сейчас спросит, промолчал. А Циннер, кинув на него осторожный взгляд, сказал:

— Пока с ними были их мужчины, мы были уверены в их искреннем желании сотрудничать с нами. А почему вы спрашиваете?

— Я вдруг подумала, что будет, если кто-нибудь из подставленных вами женщин вдруг узнает, почему именно ей привалило «такое счастье» в виде ее очаровательного спутника жизни. Разочарование в таком случае бывает очень жестким. И месть может быть довольно неприятной для вашего нелегала.

— Мы просчитывали этот вариант с нашими аналитиками, — строго ответил Циннер. — В случае необходимости агенту предлогалось немедленно свернуть всю работу и возвращаться.

— А если ему некуда возвращаться? — задала очередной вопрос Чернышева.