«Я всегда беспокоюсь».

«Я все время возвращаюсь к этим неприятным мыслям».

«Делай, как я говорю».

«Я не могу стать другой».

«Это ты виноват».

«Я не согласна с тобой».

«Нет, нет и нет!»

«Не буду это делать».

«Я не хочу так делать».

«У меня накопилось много жалоб на тебя».

«Никого так не ненавидела, как тебя!»

«Это никогда не изменится!»

Что говорят о людях с нарушениями в поясной системе их партнеры:

«Он(а) никогда ничего не забывает и ничего не прощает».

«Она вспоминает о том, что было много лет назад».

«Все должно быть так, как он хочет».

«Он никогда не просит прощения».

«Она вечно помнит обиды».

«Он никогда ничего не выбрасывает».

«Она ригидна».

«Если не все идет идеально, он считает, что все плохо».

«Я ей не помогаю, потому что она требует, чтобы я все делал так, как она говорит, а иначе она взрывается».

«Что бы я ни сказала, он начинает спорить».

«Она постоянно перечит».

«Он не любит пробовать что-то новое».

Роуз и Ларри

Роуз и Ларри были женаты двадцать два года. Из них двадцать один год они были несчастны. До меня они уже успели побывать у пяти психотерапевтов. Они были очень настойчивы. Ларри слышал мое выступление в Лос-Анджелесе на конференции о детях алкоголиков.

Он сказал, что когда услышал, как я рассказываю о проблемах, связанных с нарушением функций поясной извилины, он понял, что я рассказываю про его жену. Он купил одну из моих кассет и принес их домой показать Роуз. Роуз была потрясена, узнав себя в моем рассказе о парах с несовместимыми мозгами. Она выросла в семье алкоголиков. Подростком у нее тоже были проблемы с алкоголем и марихуаной. Взрослой она страдала от периодических приступов депрессии. Однако еще более разрушительной для их брака была ее негибкость. Ей надо, чтобы все было так, как хочет она, иначе она взрывалась (при этом она об этом не подозревала и совершенно не хотела так себя вести). По словам ее мужа, она была самым «великим в мире психом». Дом ее выглядел идеально. «Мы можем принять президента в любое время дня и ночи, — рассказывал Ларри. Я не знаю, зачем она столько моет и драит. Мы вовсе не такие уж неряхи». Обиды она хранила и могла часто вспоминать то, что случилось много лет назад. Если кто-то ей нравился, она была ему отличным другом. Если кто-то гладил ее против шерсти, она зачеркивала для себя этого человека и никогда не переставала на него злиться. С собственной матерью она не общалась 18 лет, поссорившись с ней по какому-то банальному поводу в один из рождественских праздников. Роуз никогда не просила прощения. Все, что хотел сделать Ларри, вызывало у нее возражения. Ссоры между ними часто возникали на пустом месте. «Мы ссоримся, чтобы ссориться», — говорил Ларри. Секс часто становился пыткой. Чтобы что-то могло произойти, обстановка должна была быть именно такой, какой хотелось Роуз. «Если я попрошу об этом прямо, то помоги мне бог!» — рассказывал он.

Когда же я спросил, что удерживает его вместе с Роуз, он сказал, что не знает. Он вырос в католической семье, и ему казалось, что он обязан был оставаться с нею. Он находил удовлетворение в работе и просто начинал проводить все больше и больше времени вне дома. Кроме того, он видел, что Роуз пытается стать лучше. Она постоянно договаривалась о встречах с психологом и тоже была настроена не бросать Ларри. Меня крайне удивило, что никто не отправил Роуз к психиатру.