— Стойте! — прогремел Орктриен. Его рев был таким же оглушительным, как раскат грома, вызванного Мальдуром.

Нет! Во имя всех сил земли и неба, Респен заслужил этот завершающий удар. Это нечестно лишать его такой концовки. Однако, тяжело и прерывисто дыша, он заставил себя опустить оружие и посмотреть в сторону трона.

— Ваше Величество? — выдохнул он.

— Вы постояли за честь своей подопечной, — сказал дракон, — а заодно вы и Мальдур порадовали нас отличным зрелищем.

Он оглядел весь зал:

— Не правда ли?

Подбадриваемые таким образом зрители разразились аплодисментами.

— Я рад, что смог доставить вам удовольствие, — сказал Респен, пытаясь сдержать гнев. — И все же я думал, вы позволите нам разрешить конфликт раз и навсегда.

— Вы это и сделали, — ответил Орктриен. — Вы испытали себя в схватке друг с другом, выпустили пар, и с этой ночи прекратите ссориться и будете работать дальше в полной гармонии.

Респен склонил голову:

— Как прикажете, Ваше Величество.

С годами в резиденции Респена скопилось много мебели и произведений искусства, созданных самыми разными расами со всем их культурным многообразием и эстетическим восприятием. Некоторые вещи были подарками короля, другие — подарками просителей, жаждущих заслужить расположение влиятельного королевского чиновника. Но основная часть ценных предметов была куплена им самим, так как его вкус космополита и эклектика становился все обширнее.

В противоположность его резиденции дом Винтерфлауэр был полностью эльфийским. Мебели было мало, формы и линии выглядели обманчиво простыми, но каждая вещь была красиво сконструирована и являла собой образец безупречного мастерства. По всей вероятности, Винтерфлауэр выбросила все, что было создано руками не-эльфов. Когда они с Респеном вышли на одну из открытых платформ, он ощутил внезапный приступ ностальгии по маленькому лесному поселению, где родился.

Она остановилась у скамейки, над которой сквозь брешь в ветвях были хорошо видны звезды, и наполнила его бокал сухим белым вином. Они сидели молча какое-то время, наслаждаясь напитком и красотой ночного неба.

Потом она спросила:

— Что вы не поделили с лордом Мальдуром?

— Конкуренция — обычное дело при королевском дворе: идет борьба за милость короля и наиболее выгодные посты. Мальдур и я — оба волшебники, это делает соперничество между нами еще более ожесточенным. Кроме того, каждый из нас защищает свою расу. Он убеждает Орктриена править так, чтобы это было выгодно людям, я же ратую за политику, которая оставляла бы преимущество за нами. — Респен улыбнулся. — Поэтому несмотря на ваше плохое мнение обо мне, в конце концов, я — не такое уж жалкое подобие эльфа.

— Эльфы не должны просить у дракона разрешения жить так, как нам хочется.

— Да, таково ваше мнение, и вы очень четко дали это понять. Ведь на самом деле вы выбрали ту песню, чтобы оскорбить Орктриена, я прав?

— Разумеется. Вы это знали с самого начала. — Она помедлила. — Почему тогда вы защищали меня?

— Как я и объяснил, это было делом чести.

— Верю, что так и было, но мне кажется, есть и другая причина.

Он ухмыльнулся.

— Вы проницательны. Если бы я оставил обвинение Мальдура без ответа, это выставило бы меня слабым и неспособным олухом, который допустил, чтобы его подопечная оскорбила короля. А он бы стал верным советником, который поставил вас на место после того, как я не справился со своими обязанностями.