От Сара словно волна огня прошла. Ангел ощутила обжигающее тепло. Повернулась, остановившись. Согнула пальцы, согревая их своим дыханием. Глаза вперились в чёрные очи демона.

— Твоя ненависть к нему ощущается на расстоянии. Почему ты так его ненавидишь?

— Это семейное, — буркнул Сар, не вдаваясь в подробности.

— Личное?

Саркон нехотя подтвердил:

— Да. Более чем.

— Ладно, я не буду допрашивать, — тонко намекнула Люция, ожидая, что Сыр растает и тут же всё выложит.

Минуты шли…Не выложил. Видно, и впрямь очень личное.

Повеяло холодом. По белой коже ангела побежали мурашки, а Саркон словно отдал мышцы под роговой бронёй ордам муравьёв. Ощущение чужой, враждебной силы ощущалось обоими, немного по-разному, но с одной сутью — лучше не лезть!

По кладбищу стелились тягучие ритуальные напевы некроманта. Речитатив древних слов разносился над надгробиями и склепами.

— Подожди! — закричала напарница, старясь определить, где некромант. Бесполезно, он словно говорил отовсюду. Эхо играло со слухом, как хотело. — Мы хотим поговорить! Не тревожь усопших! Дай нам сказать!

Тягучий речитатив продолжался без изменений. Слова ангела развеял ветер.

— Этот сам не заткнётся, — вздохнул демон. — Придётся поработать ангиной в его горле. И желательно гнойной.

Над могилами взвились бесплотные тени. Тёмные, оскаленные, полуистлевшие, порой и чистые скелеты, они отражали состояние тела упокоенного. Потревоженные мороки, духи тех, кто при жизни не отличался чистотой души и нравов, принялись кружить вокруг ангела и демона. Гогот и жалобные вскрики их заглушал ветер.

Человеческий глаз не видел мороков, а ухо могло уловить лишь обрывки этих жутких песен. И то, если был человек подвержен скорби и находился в непосредственной близости к потустороннему миру. Просто же так и вовсе ничего не заметит.

Люция достала из ножен клинок. Лезвие засветилось синим, рукоять загорелась белой вязью древних рун.

— Я надеюсь, он не собирается воплощать их, пока нас не выслушает, — прошептала ангел.

— Надейся. Ангелам свойственно на что-то надеяться. Мы же всё делаем сами. Так, чтобы потом без неожиданностей на голову. Не люблю я сюрпризы, — ответил Саркон, вытащил из-за пояса перчатки и неспешно стал натягивать их на руки.

Кожа саламандры вспыхнула огнём. Шипастые кулаки демона объяло пламенем. Саркон поднял пылающие руки и приготовился к бою.

— Некрос! Нам от тебя ничего не надо! Это твоя территория! Верни долг, и мы уйдём без драки!

Мороки застыли, не удостоив их ответом. Смолкли смешки, крики и стоны. Серые тени в сгущающихся сумерках потемнели. Злые, обречённые лица с тёмными провалами вместо глаз, уставились на вставших спина к спине напарников.

Оба посланника откинули капюшоны и застыли. Ждали лишь первого движения бесплотного врага. Мороки, это не те, кого стоит бояться. Они сильны, лишь ощущая страх одинокой жертвы.

Чего-чего, а страха-то за сотни лет битв бойцы неба и подземелья давно лишились.

Серое небо решило, что кладбищу недостаточно мрачности, и на белые локоны ангела и широкие плечи демона с лысой макушкой закапали холодные капли.

— Чёрт бы побрал эту осень, — буркнул Саркон. — И ты, проклятый некрос, прекращай дурить, иначе моя месть будет поистине дьявольской! Не зли меня!!!

Как гром над кладбищем пронеслось последнее слово некроманта, и мороки… обрели плоть!

— Ё-моё, — только и успела сказать поражённая Люция. За века Столкновения ей не доводилось сражаться с некромантами такой силы, что могли давать плоть духам в Энрофе.