|
Петр Федорович старомодно поклонился, приподнял шляпу и вдруг стал похож на обаятельного бегемота с добрыми глазами. Надя прижала тетрадку к груди и покраснела до кончиков волос. – Удачи вам, Надежда! Федор Петрович быстро пошел по порожкам вниз.
8.
Стрелка часов показывали половину второго ночи… Надя сидела за столом и листала возвращенную шефом тетрадь. Записки были написаны разными чернилами, разным, в зависимости от настроения, подчерком, и состояли только из одной, бесконечно повторяющейся фразы – «Жизнь прекрасна». Иногда конец фразы украшал толстый и оптимистичный восклицательный знак, иногда рука, выводившая буквы, делала фразу дрожащее неумелой и в ее конце стояло многоточие, но чаще всего за ней следовала простая точка. Надя перевернула страницу… «Жизнь прекрасна. Жизнь прекрасна… Жизнь прекрасна! – не отрываясь, читала она. – Жизнь прекрасна. Жизнь прекрасна…» Надя улыбнулась и вдруг вспомнила лицо маленького Миши. Она провела ладонью по лицу и поняла, что плачет. «Жизнь прекрасна. Жизнь прекрасна. Жизнь прекрасна!..» Фраза была похожа на весеннюю капель, способную пробить метровую толщу старого, темного льда… Надя писала свои записки последние полгода каждый день. Она писала их, когда ее горе становилось совсем черным. Очень часто Надя не понимала смысла этой бесконечно повторяющейся фразы и просто верила в нее, как верят в восход солнца завтрашним утром. «Жизнь прекрасна… Жизнь прекрасна!» Она исписала всю тетрадку до конца. «Боже, как же это глупо, – Надя засмеялась и вдруг почувствовала огромное облегчение. – Глупо, глупо!..» Она отодвинула в сторону тетрадку и склонилась над чистым листом бумаги. Авторучка быстро вывела первые строчки: «Профессор Мишкин сел в кресло возле камина. – Итак, друзья мои, – он улыбнулся и обвел глазами собравшихся, – сегодня мы не будем выяснять, какой балбес вдруг счел, что я похож на обаятельного бегемота с добрыми глазами. Лучше я расскажу вам одну удивительную, смешную и просто замечательную историю похожую на сказку. Садитесь поудобнее, и слушайте. Итак, это случилось не так давно…» Часы пробили два раза. Но Надежда их не слышала. Она улыбалась и работала…
Неведомая земля
– Здравствуй, мама!.. Это моя жена Наташа. Впрочем, я не уверен, что сказал тогда именно эти слова. Скорее всего, прозвучала другая фраза, – ведь до свадьбы была еще неделя. Но одно я знаю наверняка: пока я говорил, Наташка испытывала жгучее желание спрятаться за моей спиной. Не стоит обвинять ее в трусости – у моей мамы был властный взгляд и сильный голос. Она всегда была полновластной хозяйкой в своем доме. Теперь же маме предстояло жить вместе со снохой, и она постаралась сразу расставить все точки над «и». Правда, мама не могла знать, что смотрит на девушку, которая будет ухаживать за ней последние пять с половиной лет ее жизни во время страшной болезни. Но Наташка справилась с этим… Она смогла пройти через испытание, перед которым пасуют, казалось бы, куда более сильные характеры.
Когда я приходил с работы, Наташка наливала мне борщ, садилась рядом и смотрела на меня. А мама присаживалась возле двери на кухню и смотрела на Наташку. Иногда мама делала замечания снохе, что-то типа «ты хлеба мало нарезала» или «а вот котлет нужно две штуки положить». Наташке было трудно привыкать к новой жизни. Несколько раз она тихо плакала по ночам. Утром я находил какую-нибудь малозначительную причину и кричал на маму. Мама гордо вскидывала голову, с каким-то насмешливым любопытством, словно впервые видела, рассматривала меня и молча уходила в свою комнату…
На Наташкины письма я натолкнулся через пару недель после свадьбы. |
