Ольга (приходит, приносит Обломову булочку с сосиской, макает в разлитый на халате кетчуп, остальное старается оттереть газеткой): — От вас, господа, грязи больше, чем дохода. Вчера насилу ваш кетчуп отмыла и опять поналили! Знаете, сколько халат бухарский теперь стоит?

Рекламист (забирает бутафорский нож): — О, на свалках открыли бутики? Мадам, съемочный день оплачен. Все претензии к Союзу кинематографистов.

Ольга, (открыв зонтик с рваными кружевами) — Какие уж тут претензии…Слезы одни. Дольче Габана в Китайском самостроке. Это я про «интеллектуальное кино».

Рекламист (оглядев ее с интересом): — А вас, леди, думаю, можно тоже на рекламу попробовать? По быстренькому, на короткую такую рекламулечку (подмигивает и кивает на сквер)

Ольга, (не оценив приглашение): — Меня интересует только большое искусство.

Рекламист: — Большое? Это как? Не уловил подтекст… Короче, как только, так сразу.(что–то бубнящим ему ребятам) — В машину, Тарантины. Чо реквизит тащите? Чо лавр мне в авто прете? Оставить на хер. Не обратно ж на кладбище завозить. (Уходят)

Обломов (достает бутылку из оставленного ящика — она пустая. Жует гамбургер. Продолжает читать): «Оломов как–то обрюзг не по летам. Вообще же тело его, судя по матовому, через чур белому цвету шеи, маленьких пухлых рук, мягких плеч казалось слишком изнеженным для мужчины.» Ну, поехали! мочегонное действует! (Затолкнув в рот остаток булки с сосиской, поспешает в кусты. Но тут раздаются голоса: «Он здесь! Сюда! сюда цветы несите!» и Обломову приходится укладывается на диван в привычную позу, ладошка под щеку. Рядом, с зонтиком, в картинной позе устраивается Ольга).

КАРТИНА 3

Появляется группа солидно одетых людей с оператором в каскете с лейблом телеканала. Четверо мужчин и Женщина в излишне нарядном костюме с навороченной прической и корзиной цветов… Первый — Начальник, Второй — полемист в Желтом пиджаке(тип Жериновского). Третий — представитель Культуры, Четвертый — Бородавчатый(тип Зюганова).

Оператор Начальнику: — Снимать что будем, Семен Никонорыч?

Начальник: — Все. Будем фиксировать прения. Спонтанный диспут управленцев у очага культуры. Что не так, потом подкорректируем. (достает блокнот, что–то пишет)

Начальник Обломову и Ольге: — Что здесь происходит, граждане? Сериал снимают? Или цирк?

Ольга (не двигаясь): — Скорее, театр.

Женщина (не знает, куда поставить корзину. Ставит цветы у дивана. Официальным голосом сообщает в камеру): — Мы проводим мероприятие в качестве планового посещение памятников культуры деятелями руководящего аппарата. Уже почти десять памятников по области просмотрели… Ну, у Пушкина буква «Е» бронзовая, еще Му–му интересно сделана. Впечатление, конечно, противоречивое. Но нигде, как тут у вас, нет. Мусорно бывает, или объявления на объект клеют, это есть… А театр…Театра не видели. Хорошая мысль актеров задействовать. Перспективное начинание.

Желтый: — Театр! Ха! Да они сейчас с нас по стольнику слупят за этот музей восковых фигур. Все на халяву хотят. (Оператору) Толстяка возьми крупным планом. Ишь, деятель искусств, — с голоду пухнет, блин! На культуру все деньги клянчат. (В камеру) Народ ленив, вонюч, нищ. Искусство — продажная шлюха.

(Обломов, изображая спящего, мучается с молнией от брюк, которую незаметно пытается застегнуть)

Начальник (стараясь остановить ораторский запал Желтого, читает надпись на табличке) Обратите внимания, господа, что написал Иван Александрович Гончаров в Симбирске в 1849 году: «Здесь я окончательно постиг поэзию лени и это единственная поэзия, которой буду верен до гроба…»

Желтый: — Ни хрена себе! Поэзия лени! Люди ходят, дети, понимаешь ли, а он в исподнем поэзию постигает! Я никогда брюки с молнией не ношу.