— И куда это он отправился? — поддержал второй.

— Не ваше дело, — ответил их капитан.

Поль теперь расположил свой отряд так, чтобы в случае необходимости можно было мгновенно отступить к шлюпкам. Тем временем храбрец Израиль, давно закалившийся в самых разных передрягах, как ни в чем не бывало отправился добывать у кого-нибудь из жителей Уайтхейвена искорку, чтобы пламя могло пожрать все жилища Уайтхейвена.

На окраине города, в некотором от него отдалении, он увидел домик — лачугу какого-то бедняка. Постучав в дверь, Израиль с трубкой во рту попросил огня, чтобы прикурить.

— Какого черта! — рявкнул сердитый голос за дверью. — Будить человека ни свет ни заря, чтобы разжечь трубку! Проваливай!

— Что-то ты сегодня заспался, дружок! — сказал Израиль. — На дворе уже давно день. Ну-ка, дай мне побыстрее огонька! Ты что, не узнал старого приятеля? И не стыдно тебе? Открывай же дверь!

Минуту спустя заспанный хозяин дома отодвинул засов, Израиль ринулся в темную комнату прямо к очагу, сдул золу, раскурил трубку и был таков.

Все это заняло одно мгновение. Хозяин, ничего не понимая со сна, только моргал. Пошатываясь, он вышел на порог, но Израиль уже юркнул за кучу кирпича и скрылся из вида.

— Хорошо сделано, мой лев! — приветствовал его Поль, который тем временем приказал всем, у кого были трубки, приготовить их, чтобы понадежнее размножить огонь.

Затем обе шлюпки направились к удобному месту на молу, в который почти упирался один конец черного полумесяца, состоявшего из угольщиков.

Матросы уже открыто заявляли, что надо бросить это дело, пока не поздно. Им было страшно при мысли, что придется подниматься на борт черных угольщиков, чтобы, ощупью спустившись в трюм, поджигать их один за другим. Им казалось, будто они добровольно идут в темницу и на казнь.

— Десять человек останутся у шлюпок, остальные за мной! — приказал Поль, не обращая внимания на их ропот. — А теперь положим конец всем будущим поджогам в Америке, запалив один огромный костер из английских судов. Вперед, ребята! Те, кто с трубками, в первый ряд!

Он собирался разослать своих людей в разных направлениях, чтобы одновременно поджечь несколько угольщиков в разных местах, но в такой поздний час подобный риск уже граничил с безумием. Отряд остановился возле угольщика, крайнего с наветренной стороны, и Поль с Израилем прыгнули на его борт.

Во мгновение ока они взломали подшкиперскую и, схватив по большой охапке пакли, сухой, точно трут, кинулись в трюм. Там, пока Поль разжигал костер, Израиль поспешно собирал банки со смолой, которую потом не замедлил вылить на горящие щепки, паклю и дерево, так что мгновенно разгорелось яркое пламя.

— Может и погаснуть, — заметил Поль. — Надо бы найти бочонок смолы.

Они принялись обыскивать трюм и наконец обнаружили такой бочонок. Выбив оба днища, они водрузили его на костер, словно мученика. Затем они направились к носовому люку, а из кормового уже клубами валил дым. Только тут Поль расслышал крики матросов: город не только проснулся, но уже целые толпы спешат к молу.

Когда Поль выпрыгнул из люка к борту, он увидел взошедшее солнце и тысячи людей. Кое-кто уже подбегал к горящему судну. Соскочив наземь, Поль приказал своему отряду не двигаться с места, вышел вперед шагов на десять и навел пистолет на суетящийся Уайтхейвен.

Те, кто бросился тушить пожар, начавшийся, как им казалось, случайно, теперь застыли в идиотическом бездействии — так поразила их наглость поджигателя, которого они готовы были счесть не пиратом, а дьяволом, свалившимся с луны.

В то время как Поль стоял, охраняя разгорающийся пожар, Израиль вдруг без всякого оружия бросился навстречу толпе на берегу.