Мириам лихорадочно соображала, что ответить.

— У нее в столе, — выпалила она первое, что пришло ей в голову. Она взяла со столика ключи и протянула Николасу. — Там какие-то медицинские документы. Теперь-то он уже точно войдет в дом. О том, что будет потом, Мириам старалась не думать. Николасу страшно не хотелось оставлять Элли, но если для врачей эти неведомые записи важны… Он мысленно обругал сестру, но все-таки поднялся со стула на котором бессменно провел столько часов. Он взглядом попрощался с Элли, нежно ее поцеловал и покинул палату.

Выходя из больницы, он разыскал Джима и отправил с ним короткую записку своему приятелю из городского полицейского управления. Николас не мог отделаться от чувства, что с падением Элли с лестницы что-то не так.

Дом на Шестнадцатой улице был темен и тих. Николас отпер дверь, тихо вошел и, стараясь ступать бесшумно, сразу поднялся на четвертый этаж в комнату Элли. Нахлынули воспоминания. Здесь они любили друг друга, и ее стоны вновь зазвучали у него в ушах. Господи, разве можно так сильно любить одну женщину?

Письменный стол стоял у стены недалеко от двери. Николас не мог взять в толк, что за медицинские записи потребовались врачам. Разве что у Элли была какая-то болезнь, о которой он просто не знал.

Он принялся выдвигать ящик за ящиком и просматривать содержимое каждого. Поначалу он не торопился. Но ни в одном из них ему не попалось ничего, хотя бы отдаленно похожего на медицинский документ. Николас начал злиться. Листок за листком, папка за папкой. Ничего. Когда он выдвинул последний ящик, то уже кипел от ярости. Дрейк решил, что сестра послала его сюда специально, чтобы отвлечь от Элли и хоть этим ему насолить.

Кипя от злости, Николас уже начал вставать с кресла, чтобы вернуться в больницу и высказать Мириам все, что о ней думает. Вдруг краем глаза он заметил на одном из листков имя, от которого все недавние намерения разом вылетели у него из головы. Гарри Диллард…

Дрейк не позволял себе подумать о своем несостоявшемся плане раз и навсегда стереть даже память о Дилларде с лица земли. Ему не дала этого сделать Элли. А теперь он снова видит ненавистное имя в дальнем ящике ее письменного стола. Что это значит? Николас резким движением вытащил лист из ящика. Прочтя документ, он в растерянности уставился в пространство. Дарственная на ее дом, считавшаяся утраченной. И неоспоримое доказательство того, что Элли незаконная дочь Гарри Дилларда. У Николаса голова пошла кругом. Элли оказалась дочерью его самого ненавистного врага.

Он сидел в полной растерянности. Потом, движимый жгучим желанием докопаться до истины, принялся лихорадочно перебирать бумаги в ящике. Он искал недостающие звенья начавшей проясняться тайны. Очень скоро Николас снова замер. На этот раз он держал в руках письмо, адресованное ему. Конверт пожелтел от времени, но он легко разобрал торопливые строчки:

«Мисс Синклер, мистер Дрейк уехал на Карибские острова…» Он узнал руку своего тогдашнего помощника Берта. К конверту скрепкой была приколота заметка, тоже пожелтевшая от времени: «Самый желанный холостяк Нью-Йорка сыграет свадьбу на Карибских островах». Отпустив невнятное ругательство, Николас бросил заметку на стол и, разорвав так и не распечатанный конверт, вытащил письмо, наконец дошедшее до адресата.

«Дорогой Николас! У тебя в доме на Лонг-Айленде я сказала, что мне нужно кое-что тебе рассказать. И как-то все не получалось. Мне хотелось бы получить возможность сделать это сейчас. Жду твоего ответа. Элли».

Что она хотела ему рассказать? Внезапно тот далекий день отчетливо всплыл в его памяти. Она ведь действительно хотела что-то ему сказать. А он принялся ей рассказывать историю своей жизни и среди всего прочего не забыл упомянуть о своей жажде уничтожить все, что связано с Гарри Диллардом.

Николас услышал чей-то громкий стон и ошарашенно начал оглядываться, прежде чем сообразил, что стонет он сам.