– Вероятно, это правда, – согласилась я. – Но я не в силах понять Нуну! Как могла она знать правду и скрывать ее?

– По той же причине, что и я.

– И вы?!

– Я знал, что случилось. Франсуаза оставила мне записку с объяснением.

– Вы знали, что она покончила жизнь самоубийством, и тем не менее позволили всем...

– Да, знал и позволил.

– Но почему, почему? Это так несправедливо, так жестоко...

– Я привык, что обо мне всегда сплетничают, злословят, и большей частью заслуженно. Помните, я предупреждал вас, что вы выходите замуж не за святого.

– Но убийство?..

– Теперь это и ваша тайна, Даллас.

– Моя, но я собираюсь рассказать всем...

– Нет, вы кое о чем забыли.

– О чем?

– О Женевьеве.

Я в недоумении уставилась на него.

– Да, о Женевьеве, – продолжал он. – Вы знаете ее натуру. Она неистовая, вспыльчивая, возбудимая. Как легко заставить ее пойти по тому же пути, что и ее бабушка. С тех пор как приехали вы, она немного изменилась, но не очень сильно. Я считаю, что довести такого человека, как она, до сумасшествия не так уж трудно. Надо непрерывно следить, наблюдать, предполагать, что в ней на самом деле есть ростки болезни, которые при определенных условиях способны развиться. Я хочу, чтобы у нее были все шансы расти нормально. Франсуаза отдала жизнь, чтобы уберечь от печальной участи ребенка, которого носила под сердцем, я предпочитаю сплетни о самом себе ради спасения нашей дочери. Вы понимаете меня, Даллас?

– Да, понимаю.

– Я рад, что теперь между нами нет больше секретов.

Я смотрела на пруд, было жарко, но день уже клонился к закату. Прошел всего лишь год, как я сюда приехала. Но за это время, подумала я, за один короткий год произошло столько событий!

– Вы молчите? – спросил Лотэр. – Скажите мне, о чем вы думаете?

– Я думаю о том, что произошло с тех пор, как я сюда приехала. Все оказалось не так, как мне представлялось, когда я вошла в ворота замка, когда впервые я увидела вас. Вы показались мне совсем не таким, какой вы есть на самом деле, и теперь я вижу, что вы способны на великие жертвы.

– Дорогая моя, вы слишком драматизируете. Эта жертва не столь велика. Что мне за дело до всех этих пересудов. Я достаточно самоуверен, чтобы игнорировать весь мир и сказать: думайте обо мне, что хотите. Но хотя мне наплевать на весь мир, есть один человек, чье доброе мнение о моей персоне имеет для меня величайшее значение. Вот почему я сижу здесь, наслаждаясь ее восторгами, позволяю ей видеть нимб вокруг моей головы. Я, конечно, знаю, что очень скоро она убедится в том, что это иллюзия, но очень приятно хотя бы немного походить с ним.

– Почему вы всегда хотите очернить себя?

– Потому что в глубине души, спрятавшись за самоуверенность, я боюсь.

– Боитесь? Вы? Чего?

– Что вы перестанете любить меня.

– А что же говорить обо мне? Вы не думаете, что я могу испытывать такой же страх?

– Очень приятно узнать, что вам также свойственны глупые мысли.

– Пожалуй, – мечтательно произнесла я, – это самый счастливый день в моей жизни!

Он обнял меня, и несколько минут мы сидели, тесно прижавшись друг к другу.

– Пусть так будет вечно, – сказал Лотэр.

Он взял у меня записную книжечку и оторвал переплет. Затем зажег спичку и поднес ее к листкам. Голубое с желтым пламя поползло по страницам, исписанным детским почерком. Скоро от признаний Франсуазы не осталось и следа.