Виктория Холт. Изумруды к свадьбе
1
Даже когда поезд, следовавший по небольшой железнодорожной ветке, уже остановился на станции назначения, я все еще продолжала тихонько шептать: – Еще не поздно, еще не поздно. У тебя есть время прямо сейчас повернуть назад... Прошлой ночью мне пришлось пересечь пролив Па-де-Кале, а затем целый день ехать в поезде. Я настойчиво пыталась как-то укрепить свой дух, убеждая себя в том, что я вовсе не какая-то легкомысленная девчонка, а весьма здравомыслящая женщина, бесповоротно решившая предпринять определенные шаги и не отступать от задуманного. А что будет со мной, когда я наконец прибуду в замок, не знает никто. Я продолжала твердить себе, что в любом случае должна сохранять достоинство и вести себя так, чтобы ни один человек не заметил моего смятения и беспокойства. Никто в мире не должен даже заподозрить, сколь роковое значение может иметь для меня отказ от места. К счастью, мой внешний вид – впервые в жизни – играл мне на руку. Мне исполнилось уже двадцать восемь лет, а моя коричневая дорожная накидка и мягкая шляпа такого же цвета придавали моей внешности вполне респектабельный вид. Даже после утомительной ночи в поезде я выглядела довольно прилично. Я не была замужем и поэтому часто ловила на себе жалостливые взгляды знакомых и даже слышала иногда, как за моей спиной меня частенько называли старой девой. Это, конечно, раздражало, но лишь с той точки зрения, что в основе такого отношения было заложено распространенное мнение о том, что главным и единственным призванием любой женщины являются семья, дети и муж. Ах, эта мужская самонадеянность! Мнение, справедливость которого я решила отрицать сразу же после своего двадцать третьего дня рождения. Ведь в жизни у женщины могут быть совсем иные интересы; и я утешала себя тем, что нашла себе иную точку опоры. Поезд остановился. Единственным, помимо меня, сошедшим пассажиром была деревенская женщина, державшая в одной руке корзинку с яйцами и прижимавшая другой живую курицу. Я вытащила из вагона свой багаж – несколько мест, ибо я привезла с собой все, что у меня было: небольшой гардероб, различные материалы и инструменты, которые я использовала в своей работе. Единственный носильщик стоял у барьера. – Добрый день, мадам, – сказал он женщине. – Если вы не поторопитесь, ребенок родится прежде, чем вы доберетесь до места. Я слышал, что схватки у Мари начались часа три назад. Акушерка уже там. – Дай Бог, чтобы на этот раз оказался мальчик. А то все девочки, девочки... И куда только смотрит Бог... Однако носильщика больше интересовала я, чем пол ожидаемого младенца. Я была уверена в том, что, разговаривая с женщиной, он наблюдает за мной. Все мои чемоданы и сумки были уже на перроне, начальник станции шагнул вперед, намереваясь дать свисток к отходу поезда, как вдруг на платформе появился запыхавшийся пожилой человек. – Эй, Жозеф! – приветствовал его носильщик и кивнул в мою сторону. Тот, кого назвали Жозефом, взглянул на меня и отрицательно покачал головой. – Вы из замка Гайяр? – спросила я по-французски, на котором говорила довольно хорошо еще с детства. Моя мать была француженкой, и когда мы оставались с ней одни, то разговаривали между собой по-французски. Хотя в присутствии отца всегда говорили только по-английски. Жозеф подошел ко мне, недоверчиво глядя на меня и приоткрыв рот от удивления. – Да, мадемуазель, но... – Вы приехали встретить меня? – Мадемуазель, я приехал встретить месье Лоусона, – произнес он, с трудом произнося иностранное имя. Я улыбнулась и попыталась вести себя как можно более непринужденно, думая о том, что это всего лишь начало тех испытаний, на которые я сама себя обрекла. |
