«Усовершенствование наук» было подготовлено к печати осенью 1605 года, в октябре, его издал Генри Томз и продавал в своей лавке у Грейз-Инн-Гейт в Холборне. Фрэнсис послал несколько сигнальных экземпляров графу Нортгемптону (бывшему ранее лордом Гарри Говардом, другу графа Эссекса и его, Фрэнсиса, старшего брата Энтони) с просьбой поднести книгу его величеству. Послал он их также лорду-канцлеру Элсмиру, который в свое время представил его сэру Джону и леди Пэкингтон; лорду-казначею Бакхерсту; кузену Роберту Сесилу, который носил ныне титул графа Солсбери и был назначен канцлером Кембриджа; и, конечно же, Тоби Мэтью, который в это время находился в Италии, — он уехал за границу еще в апреле и путешествовал по Европе. Письма Фрэнсиса, адресованные высшим по званию и статусу лицам, были выдержаны в соответствующем официальном тоне, а вот с молоденьким Тоби можно было позволить себе непринужденность: «Я наконец-то научил уверенно ходить дитя, которое при Вас делало первые робкие шаги. Я разделил свое сочинение „Достоинства и усовершенствование наук“ на две части, из коих первая, та, которую Вы читали, является лишь вступлением ко второй. Я только что опубликовал их обе и счел возможным немного развлечь вас и отправить экземпляр Вам, ибо Вы имеете на это больше прав, чем кто-либо другой, не считая епископа Эндрюса, который был моим советчиком и критиком». (Доктор Ланселот Эндрюс был старинный друг Фрэнсиса, настоятель Вестминстера, которому вскоре предстояло стать епископом Чичестерским, Бэкон не раз посылал ему свои рукописи, желая знать его мнение.)

Фрэнсису казалось, что он удачно рассчитал время публикации — как раз перед началом сессии парламента, но, к несчастью, вмешалась судьба, которая испокон веков преследует писателей, подгоняя важные политические события к моменту выхода книги. Был раскрыт заговор, имевший целью взорвать парламент в день его открытия пятого ноября, когда и палата общин, и палата лордов соберутся приветствовать его величество. Тут уж обществу стало не до «Усовершенствования наук» — двухтомного труда Фрэнсиса Бэкона, без сомнения, достойного лучшей участи. Увы, единственное упоминание о них мы находим в письме Джона Чемберлена, вскользь сообщившего своему корреспонденту, что «сэр Фрэнсис Бэкон написал еще одну книгу». «Великое пороховое предательство», вошедшее в историю как Пороховой заговор или Пороховой бунт, не только заставило обе палаты парламента забыть обо всех остальных делах, но и вытеснило из умов и сердец верноподданных граждан королевства все прочие мысли и заботы.

Фрэнсис благодарил судьбу, что его величество остался жив, равно как и он сам, и все члены палаты общин и палаты лордов, и не слишком сокрушался по поводу того, что труд, которому он посвятил больше десяти месяцев, не был замечен. Надо перевести оба тома на латынь, на латыни общались все ученые того времени, и распространить по всей континентальной Европе, где его книгу скорее поймут и оценят. В ближайшем будущем он найдет время, когда представится возможность, и разовьет все идеи, изложенные в «Усовершенствовании наук», в еще более основательной работе, которую напишет полностью на латыни.