Вайн, начинающий полнеть молодой человек с рыжеватыми волосами и тёмными усиками, явно чувствовал себя в лесу куда более уверенно, чем Даффи. Они молча взбирались по заросшему папоротником склону. На этот раз Даффи знал, где должна быть зарубка, и немедленно повернул налево. Ему уже не нужно было проходить мимо тайника, чтобы заметить его, лишь обернувшись. Он уверенно срезал путь, устремляясь вниз, невзирая на заросли крапивы, пока, наконец, они с Вайном не оказались у самого входа в лагерь. Увиденное заставило их припустить бегом.

Она лежала навзничь на куске брезента; на голову был надет пакет из обёрточной бумаги. Запястья её были связаны за спиной, связаны были и лодыжки. Чтобы она не перевернулась, локти ей примотали к вбитым в землю колышкам, вроде тех, к каким крепятся палатки. Она хрипела, и это, по крайней мере, опровергло их первый и наиболее очевидный страх. Второе наиболее очевидное подозрение опровергнуто не было: юбка её была задрана на спину, а колготки спущены почти до колен, так чтобы от талии до колен она оставалась обнажённой.

— Всё хорошо. Всё хорошо, мы вас нашли. Всё хорошо. Это Даффи. Мы нашли вас.

В таких случаях не важно, что именно вы говорите, — важна интонация. Даффи что-то бормотал, и рядом с ним что-то бормотал сержант Вайн, и под бессмысленный успокаивающий лепет они развязывали державшую бумажный пакет не туго затянутую бечёвку, снимали повязку с глаз, вынимали кляп и разрезали верёвки. Она села, щурясь и мигая от света, а двое мужчин растирали ей запястья, потом она села прямо, и юбка опустилась, а потом Даффи шепнул: «Поправь колготки, милая», и она сделала так, как ей сказали. Но она не смотрела на них и не ответила, когда сержант Вайн мягко спросил её не знает ли она, кто сделал с ней это.

Они помогли ей подняться на ноги, и она стояла, шатаясь, как только что родившийся жеребёнок. Затем, когда сержант быстро, но внимательно осмотрел лагерь Джимми, они двинулись по тропинке. Даффи хотел было поддержать Анжелу за талию, но она не позволила; тогда он попытался взять её за руку, но и такой мизерный физический контакт был ей неприятен, так что они просто шли по тропинке друг за другом — двое мужчин и между ними Анжела. В какой-то момент её стало трясти, но как только сержант коснулся сзади её плеча, она успокоилась.

Они вышли из начавшего редеть папоротника и направились через лужайку к дому. В венецианском окне общей комнаты появилось сначала одно лицо, потом ещё несколько. Одно из них внезапно исчезло, и через несколько секунд распахнулась дверь кухни. Даффи и сержант Вайн не столько с удивлением, сколько со смущением, смотрели, как Джимми бежит по террасе, по ступенькам, через лужайку и бросается в озеро. Поскольку аквалангист был наготове, арестовать его труда не составило.

Даффи присоединился к остальным. Теперь им придётся подождать подольше. Приоритеты поменялись. Сержант Вайн, возможно, вернётся только завтра, но до тех пор все должны оставаться на месте. «А как насчёт „зова природы“, сержант? — спросил Дамиан. — Не думаю, что сейчас время шутить, сэр», — ответил Вайн.

Джимми разрешили переодеться в сухую одежду, но, когда его уводили, он по-прежнему выглядел мокрым и несчастным. Вслед за ними Белинда повезла Анжелу в своём красном «Эм-Джи». Даффи подумал, что ехать подавать заявление о похищении и изнасиловании в красном спортивном кабриолете, да ещё имея за рулём бывшую фотомодель Белинду Бест — не самая лучшая идея. Но он знал и то, кому она придётся по вкусу — репортёрам таблоидов.

— Предстоят проблемы с газетчиками, — сказал Даффи, — слетятся, как мухи на мёд.

Большая усадьба, пропавшая женщина, шикарная публика, бывшая модель с Третьей страницы, изнасилование, старый мошенник — пардон, местный бизнесмен — Вик, молодой мошенник Таффи; их интересуют только секс и наркотики, и чтобы найти здесь всё это, им даже не понадобятся телеобъективы.