— Не знаю. Но, боюсь, что-то серьезное, Пим не тот человек, чтобы поднимать тревогу попусту.

Я пристегнул шпагу, сунул за пояс пистолеты, взял мушкет и выскользнул в темноту. Услышал еще, как возится в хижине Абигейл, — и поднялся по лестнице на стену.

Рядом появился караульный. Я знал, что он с Ньюфаундленда, человек надежный и крепкий и зовут его Нед Таннер.

— Они там, снаружи, капитан, — прошептал он, — и, по-моему, их там полным-полно.

Направившись по дорожке под стеной, я нашел Пима Берка и взял с собой. Вместе мы дошли до второго караульного.

— Таннер говорит, что их там очень много. А ты что скажешь?

— Да, — тихонько ответил караульный, здоровенный смуглый парень из Бристоля. — Что-то у них на уме, капитан. Они под стенами везде кругом.

Прислушиваясь, я слышал, как движутся люди, но что они задумали, догадаться не мог.

— Пим, — сказал я, — иди вниз и подними человек шесть надежных ребят. Остальным дай пока спать, если хотят. Может оказаться, что нам предстоит очень длинный день.

Надо сказать, захватить укрепленную частоколом позицию дело нелегкое, если защитники начеку. С пушками это просто, без них — почти невозможно, разве что из-за ротозейства защитников. Но сам факт, что неизвестный враг пока не нападает, говорил о каких-то приготовлениях, что свидетельствовало об определенных познаниях в методах войны и взятия укреплений. А это означало, что среди них может быть белый человек. Испанцев, у которых имелись поселения на землях Флориды, отнюдь не радовало желание англичан осесть в Виргинии, и вполне могло оказаться, что попыткой взять наш форт руководила небольшая группа испанцев. Конечно, это были голые предположения, фактов у меня не имелось никаких.

Я взглянул на звезды и понял, что с момента моего пробуждения прошел уже почти час. Лестница у меня за спиной поскрипывала — это люди поднимались на свои места.

Я убил много времени, переходя с места на место по мосткам вдоль стены и прислушиваясь, но так и не смог понять, что они задумали. Внизу подо мной двигались по крайней мере двое, а может и больше, — возможно, они просто искали способ попасть внутрь.

Я негромко проговорил:

— Что вам нужно?

Причем заговорил я на языке катоба.

Внизу все сразу стихло.

— Мы не спим, — продолжал я, — но неприятностей нам не нужно. Если хотите поговорить, приходите к нам при дневном свете, и мы будем с вами разговаривать. А раз вы пришли ночью, у нас единственный выход — считать вас врагами.

Снова стало тихо. Потом прозвучал чей-то голос:

— Выпусти сюда катобу. Он — наш.

— Он — свой собственный. Он не принадлежит вам. И не принадлежит нам.

— Выгони его за стены, мы заберем его и уйдем.

— Он хороший человек. Он работает вместе с нами. Мы не выгоним его. Он пришел в наше селение за защитой.

— Тогда мы сами возьмем его. Это я, Нагуска, говорю.

— Ты тускарора.?

— Это так.

— Тускароры — гордый народ. Они хорошие воины. Но я — англичанин. Мы не выдаем тех, кто пришел к нам за помощью.

— Пусть будет так. — Кажется, он не слишком огорчился. — Тогда вы умрете. Все.

И дальше он, к моему удивлению, заговорил по-английски.

— Вы, англичане, слабый народ. Вы рассказываете ложь о своей стране за морем. Вы маленький народ. Вы не умеете охотиться. У вас нет мехов. У вас нет больших деревьев. У вас есть только большие каноэ и жадность на вещи, которые принадлежат другим.

— Ты говоришь по-английски?

— Мой отец был англичанин.