— Взять наглостью. Войти нахально, смело, как вроде так и задумано. А потом нам покажется, что пришли мы сюда в неподходящий момент и лесом торговать сейчас не лучшее время.

— Можно еще кому-то сказать? — вмешался Джереми. — Вы поглядите: в городе огонь вырвался на волю. Я думаю, Кинсейл осажден. Но кем осажден? Ирландцами, которые остались католиками? Думаю, что нет. Здесь был Эссекс. Ему не удалось. Потом отправили Маунтджоя. Может оказаться, испанцы послали флот помочь ирландцам и моряки здесь высадились.

— Глупое место они для этого выбрали, — сказал я. — Сражения идут на севере, я думаю.

— Кто может ожидать, что все люди будут поступать мудро? — Это снова говорил Джереми. — Да и сомневаюсь я, чтоб они что-то знали про Ирландию. Но по порядку: здесь испанские корабли. Город в их руках — и город осажден. Совершенно очевидно, что его осаждают англичане под командованием Маунтджоя.

Он помолчал, потом спросил неожиданно:

— Ты говоришь по-голландски, Барнабас?

— Знаю несколько слов. Приходилось мне как-то ловить рыбу с одним голландским моряком, который жил среди нас какое-то время… недолго.

— Я говорю, — сказал Джублейн. — Мне языки даются так же легко, как обращение со шпагой, а когда человек воюет на континенте, он говорит на многих языках.

— Тогда нам нужно убедить испанцев, что мы голландцы — на то время, пока не сумеем удрать.

С носа донесся крик впередсмотрящего:

— Лодка на подходе!

Мы находились против Верхней Бухты, и пометка на моей карте говорила, что здесь глубина четыре фатома.

— Пошли на нос и вели спустить шторм-трап для тех, кто к нам плывет.

Офицер, который поднялся к нам на борт, был одет элегантно, но один-единственный взгляд на его чисто выбритую челюсть и быстрый шаг убедили меня в том, что это не просто надушенный щеголь.

— Капитан Алонсо де Вальдес, — назвался он. — Что за корабль? И что вы тут делаете?

Джублейн представился ему, потом сообщил:

— Наш капитан и владелец судна — Барнабас де Сэкети. Мы шли в Ла-Рошель, но тут прослышали, что испанский флот нуждается в припасах и лесе. Вот и изменили свой курс.

Испанец обвел нас глазами, взгляд у него был острый и пытливый.

— Как называется ваше судно?

— «Абигейл», — сказал я, говоря с валлийским акцентом, которому выучился у своей матери. — В честь моей жены.

Тут из каюты вышла Абигейл, выглядевшая очаровательнее, чем все последнее время. Она протянула Вальдесу тонкую белую руку, тот грациозно склонился над ней.

После нескольких минут галантной беседы испанец сказал Джублейну:

— Сообщите вашему капитану, что он пришел сюда в неудачный момент. Кинсейл осажден лордом Маунтджоем и его британцами.

— А что ирландцы?

— Выходят ему в тыл. Вскоре состоится битва, — он дернул плечом. — И выглядит все это неважно. Ирландцы выиграли много боев, но воюют они не по-нашему… А как преуспеют в формальных боевых действиях — я не уверен. Лорд Маунтджой — грозный противник.

— Спроси его о лесе, — пробормотал я Джублейну.

Джублейн заговорил с Вальдесом, тот кивнул.

— Да, думаю, что да.

Я достаточно понял его слова еще до того, как Джублейн перевел их для меня. Собственно, я успел окинуть взглядом некоторые из кораблей, стоявших на якоре, и на трех из них заметил повреждения рангоута.

— Возможно, мы и купим у вас лес, — заключил Вальдес.

Когда он уплыл, мы переглянулись, и Джублейн пожал плечами:

— Прекрасный молодой джентльмен, и если бы все зависело только от него… Ладно, думаю, мы справимся.