Морхольд, матерясь, начал вставать, когда на заборе возник первый охотник. Воздух резанул короткий свист и оставалось только успеть поднять руки с острогой. Заточенный прут, пущенный как дротик, с хрустом воткнулся в дерево. Хозяин, поджарый детина с изъеденным мутацией лицом, весь в сером, спрыгнул на землю. В Морхольда хищно прицелился следующий прут.

Разросшаяся у дома крапива шевельнулась. Морхольд вжался в землю, пропустив над собой летящее вперед вытянутое тело. Волчище, чуть поменьше хорошей свиньи, с хрустом вцепился в «серого». Тот разве что успел завопить и замолк. Выпавший прут, подхваченный Морхольдом, пригодился как нельзя кстати. В горло следующего четырехногого он вошел легко и незатейливо. От оскаленной пасти вышло отбиться острогой. И кинуться бежать дальше. Забор дрогнул под первым из подтянувшихся «серых». Но беглец уже успел выскочить в проулок.

За спиной орали и рычали. На какое-то время, так уж удачно вышло, два разных клана местных охотников схлестнулись между собой. Фартануло – и не стоило бросаться такой редкостью. Вот Морхольд и не бросался. Бежал, как мог, не оглядываясь. Ноги разъезжались по грязи.

Улочка-то недлинная, это он помнил хорошо. Чуть поворачивала в конце точно в необходимом месте. А там, перемахнув еще две, оставалось только добраться до цели. И отсидеться. Хотя следы стоило запутать. И, да, хреново без оружия.

Прыжками, длинными и не такими ловкими, как раньше, вперед, вперед. Через поваленную сухую березу, через вросший в землю игрушечный пластмассовый самосвал, через проржавевшее ведро. Проехавшись по длинной полосе желтой грязи – встать, наплевав на изгвазданные коленки и руки, – дальше, дальше!

Ветер гнул деревья, сухие и черные. Те тянули когтистые сучья-лапы к нему, к небу, к силуэтам за спиной. Каркая, кружилось умное воронье. Знало, где кровь, там и пожива. Морхольд оскалился, коротко оглянувшись.

Там и дрались, и гнались. Серые лохматые сцепились с серыми двуногими. Но не все.

Волк за ним гнался один, длинный, молодой, поджарый. И хитрый. Не дожидаясь арматурины в мохнатый бок, – раз – и скользнул за заваленный дощатый забор. Сволочь. Могло бы стать на одного вражину меньше.

Троица, припустившая за Морхольдом на своих двоих, не удивила. Самые обычные «серые». Рассмотреть, ясное дело, оказия не выпала, но чего он там не видел?

Сухие, хищные, с выбритыми по бокам головами. Размалеванные смесью жира и сажи с пеплом, той самой, серой-пресерой. С широкими вкраплениями черных мест. В кожаных, украшенных отрезанными пальцами нагрудниках. И если ему все же не изменило зрение, то, право слово, на долю одного-единственного Морхольда выпала великая честь: за ним гнался целый Ловчий. Судя по белеющему на наплечнике черепу.

Морхольд сплюнул и свернул в пролом в ближайшем заборе. Приостановился, оглядываясь. Что у нас тут? Ага… просто праздник какой-то. Спасибо тебе, садовод-огородник, большое и человеческое.

Черенки обоих вил легко сломались от удара ногой. Воткнул прямо напротив пролома, зубьями к нему, бросил сверху картофельный мешок с давно расквасившимся содержимым. Проржавевшие гвозди, торчавшие из доски-заготовки, только добавили милоты к сюрпризу. Особенно после быстрого окунания ее в грязь. Глядишь, кому-то не повезет. Морхольд быстро расстелил кусок мокрого полиэтилена аккурат перед натюрмортом. И побежал дальше, прихватив еще один сюрприз.

За домом, вросший по крылья, стоял какой-то последыш ВАЗа. Или «рябина-соло», или «гранд-мини». Проржавевший и скалящийся осколками стекол. Взлетая на него, Морхольд услышал позади приятный звук. Треск, хруст и булькающий вопль. И даже один крик. Он не удержался и оглянулся. Вовремя.

Острога успела отбить брошенное боло, зацепив один из шаров. Почти успела. Боло со свистом заплелось вокруг деревяшки. Снимать его придется потом. Морхольд выругался и метнул сюрприз.