— Но еще это не значит, что…

Эдуард резко вскинул руку, после чего достал из сумки сверток.

— В-видите ли, я осторожно навел справки, и мне удалось отыскать место нападения. Тщательно исследовав землю, я нашел там старые г-гвозди, несколько медных монет, угли… и в-вот это.

Все дружно склонились над столом.

— Похоже на перстень.

— Да, поверхность немного п-потускнела, в противном случае его бы обязательно кто-нибудь з-заметил. Наверное, он тоже был спрятан где-то в повозке. Я отчистил ч-часть перстня. Надпись можно прочитать. Вот ил-люстрированная опись королевских ювелирных украшений за 907 год, который приходится на период царствования короля Тиррила. П-позволю себе обратить ваше внимание на обручальное кольцо в нижнем левом углу страницы. Как видите, художник, к счастью для нас, изобразил надпись…

Несколько минут все рассматривали картинку. Собравшиеся здесь отличались врожденной подозрительностью. Они были потомками людей, которые выжили именно благодаря абсолютной подозрительности и полной паранойе.

Потому что они были аристократами. Каждый из них знал, как звали его или ее пра-пра-прадедушку и от какой именно болезни он умер.

Только что они съели не слишком вкусное угощение, которое, правда, включало в себя старинные, заслуживающие самого пристального внимания вина, но пришли они сюда только потому, что хорошо знали отца Эдуарда; кроме того, Муэрто были старинным родом, пусть и оказавшимся в стесненных обстоятельствах.

— Итак, — гордо объявил Эдуард, — доказательства неоспоримы. Теперь у нас есть король!

Зрители упорно избегали смотреть друг другу в глаза.

— Я полагал, — продолжил Эдуард, — вы будете д-довольны.

В итоге общее мнение высказал лорд Ржав. Во взгляде его аристократически-голубых глаз не было и намека на жалость, поскольку она не являлась важнейшей для выживания чертой характера. Впрочем, иногда можно позволить себе немножечко доброты…

— Эдуард, — успокаивающе промолвил он, — последний король Анк-Морпорка умер много веков назад.

— Был к-казнен изменниками!

— И пусть даже вдруг объявится его потомок… Ты не боишься, что по прошествии стольких лет королевская кровь окажется, э-э, несколько жидковатой?

— Королевская к-кровь не может быть жидковатой!

«Ага… — подумал лорд Ржав. — Значит, вот мы какие. Похоже, молодой Эдуард искренне полагает, что прикосновение королевского перста способно исцелить от золотухи, словно бы королевская кровь является неким эквивалентом серной мази. И, даже встав перед перспективой утопить Анк-Морпорк в море крови, Эдуард переплывет это море, лишь бы усадить на трон законного короля, ибо нет поступка слишком подлого, когда речь идет о защите короны. О да, истинный романтик…»

А вот лорд Ржав романтиком не был. Ржавы неплохо приспособились к жизни в постмонархическом Анк-Морпорке, покупая и продавая, сдавая в аренду и налаживая связи, — в общем, занимаясь тем, чем обычно занимаются все аристократы, то есть держат нос по ветру и выживают.

— Возможно, — произнес он ласковым голосом, которым обычно уговаривают человека отойти от края пропасти, — но мы должны задать себе резонный вопрос: а нужен ли Анк-Морпорку король? Сейчас, в наши дни?

Эдуард воззрился на него как на сумасшедшего.

— Нужен ли?! — завопил он. — Нужен ли?!  Наш славный город чахнет под пятой тирана, а вы…

— О, ты имеешь в виду Витинари?

— Неужели вы не видите, что он сделал с городом?!

— Весьма неприятный, зазнавшийся выскочка, — подтвердила леди Силачия, — но не могу сказать, что он действительно угнетает и терроризирует  население.