— Алагерда? Она почему-то полагает себя обязанной мне.

Темный зашелся болезненным смехом:

— На столько, что согласна скрывать врага мира? Трудно поверить!

— А я ни в чем не обязан тебя убеждать! — терпения для разговора с Дамоном надо было иметь море.

— Итак, — подвел итоги Дамон, — ты уже дважды спасаешь мне жизнь, герой. Может скажешь, чем я обязан такой милости?

Не выдержав оскорбительного тона, и считая не достойным нападать на больного — Райнарт вскочил, направившись к двери. Его остановило слово, сказанное усталым тихим голосом:

— Прости…

Райнарт обернулся, — Дамон лежал, не открывая глаз, стискивая длинными пальцами покрывало, как от сильной боли. Это слово он как видно, тоже произносил не часто.

— Тебе нужно отдохнуть, — с усилием нашел таки, что ответить Райнарт, — Ты действительно в безопасности…

— Спасибо, — услышал он прежде, чем дверь за ним закрылась.

Алагерда не знала куда скрыться от безотрывно следующего за ней пристального, несколько насмешливого взгляда.

— Если ты продолжишь, — прошипела она, спиной чувствуя на себе эту тяжесть, — Я тебя ослеплю!

— Совсем? — весело поинтересовался Дамон.

— Не дождешься! — вскинулась Алагерда, — Но помучиться придется!

— Жестоко! — он явно издевался, хотя в таком состоянии почти полностью зависел от ее воли, — Я просто думаю: Райнарт сказал, что ты считаешь себя обязанной ему — вот я и гадаю, что же такого между вами было, что теперь ты, светлая, даже согласна помогать мне?!

Да, он издевался, но гнев чародейки неожиданно остыл. Она села рядом и призналась:

— А ты как думаешь? Ничего оригинального. Мы были молоды, безумно влюблены…

Райнарту даже удалось переломить волю семьи. Но — в тот момент у меня появились определенные перспективы, не совместимые с семейной жизнью вообще и положением жены какого-нибудь офицера или кастеляна, — большего ему не светило… И я выбрала. Нельзя сказать, что это был совсем легкий выбор, так что мой уход получился через чур эффектным…

— Неужели прямо из-под венца! — Дамон смотрел на нее, удивленный такой откровенностью. И обезоруженный.

— Райнарт психанул и решил стать героем. И стал.

— Смело, — признал он.

— Что именно? — усмехнулась Алагерда.

Темный задумался.

— Все.

— Ну, Райнар в чем-то прав: с моей стороны это было честолюбие и тщеславие — я обладаю сейчас большой властью и силой, я знаю, что проживу гораздо дольше, к тому же оставаясь при этом молодой и прекрасной! — в этом был бессознательный кокетливый вызов.

Дамон улыбнулся, не в силах не ответить на него.

— Конечно, для женщины — последнее особенно важно!

— А разве нет? Для мужчин это не так остро, но и они не жаждут покоряться дряхлости! Ты например не плохо сохранился! — Алагерда окинула его оценивающим взглядом, — Хотя ты же эльф наполовину, и как видно пошел в них. Подумаешь сотня другая лет!

— М-м, — Дамон закинул руки за голову: эта игра его неожиданно захватила, она позволяла чувствовать себя живым! — Никогда не лежал в постели с магессой! Тем более — белой!

— Лежи, — великодушно разрешила невозмутимая Алагерда, и пересела в изножие кровати.

Дамон рассмеялся так, как не смеялся очень — просто невероятно — давно! Потом пристально посмотрел на волшебницу, выразительно выгнув бровь.