Эти слова, сказанные необычайно глубоким голосом, прозвучали четко и плавно, и лишь когда женщина замолчала, Мозли сообразил, что одно из условий найма – «остаться в живых». Он снова ощутил озноб, но отмахнулся от дурных мыслей.

– С чего мне начать? – спросил он.

– Джо наверху. Физически он здоров, но внутренне недоверчив и напряжен. Вы должны помочь ему.

– В таком случае проводите меня к нему.

Женщина снова улыбнулась, встала, подождала, когда поднимется Мозли, и вывела его из кабинета со свечами.

27

Герцогиня прошла вместе с Мозли через центральный зал к парадной лестнице на второй этаж.

– Приношу свои извинения за состояние дома, мистер Мозли. Я еще не завершила переезд, – объяснила она. – Все будет в порядке приблизительно через неделю.

– Он прекрасен, – искренне ответил он. – Не могу сдержать восхищения его мраморной отделкой.

– Благодарю вас, – сказала она, поднимаясь. – Это одна из причин, по которой я купила дом.

– Я не знаток, но ощущение такое, будто камень отливает перламутром не только на поверхности, но и в глубине. И этот розовый оттенок, возникающий при освещении газовыми фонарями, просто удивителен.

Мозли не привык делиться с кем-либо своими эстетическими суждениями. Похоже, они поразили женщину, и она остановилась.

– Полностью с вами согласна. Прежний владелец особняка был французом, и этот редкий мрамор так полюбился ему, что он купил единственный за пределами Монлюсона карьер, где добывают такой камень. Боюсь, что его утонченный вкус истощил не только карьер, но и финансовые возможности владельца. Он объявил себя банкротом и вынужден был продать дом в том состоянии, которое вы наблюдаете сейчас. Его утрата стала моей находкой.

– Несомненно.

Мозли задумался, за какую цену можно продать такой особняк. Разумеется, это целое состояние, но, судя по тому немногому, что он знал о Морганах, Асторах и Вандербильтах, дом не понравился бы им… именно из-за тех особенностей, которые самому Мозли казались наиболее привлекательными.

– Видите ли, ваша светлость, я никогда не бывал в таких домах. Но всегда испытывал огромный интерес к архитектуре…

Он осекся, решив, что сказал слишком много.

Женщина обернулась к нему с лукавой улыбкой:

– Ваша светлость? Нет, пожалуйста, зовите меня Ливией.

Он смущенно посмотрел на нее.

– Повторяйте за мной, – настаивала она. – Ли-вия.

– Ливия. Жена Октавиана.

– Правильно.

Она продолжила подниматься по лестнице.

– По-французски этот стиль называется Belle Époque. Он еще только утверждается по эту сторону Атлантики.

Они добрались до второго этажа, и герцогиня повела Мозли по устланному ковром коридору, украшенному вазами и картинами. Мозли снова показалось, что они куплены не для престижа, а ради красоты. Мало того что герцогиня была богата, она к тому же разбиралась в живописи и архитектуре. Иногда сверху доносился стук и приглушенные голоса рабочих, приводивших в порядок крышу. По пути их догнала служанка, которая впустила Мозли в дом, – невысокая, стройная, примерно одного с ним возраста.

– Это Фелин, моя femme de chambre, – объяснила герцогиня. – Очень понятливая, скромная и благоразумная.

Внезапно на ее лице проступила тревога.

– Надеюсь, ваше давнее знакомство поможет сгладить беспокойство Джо, – торопливо заговорила она.