2

Перед выходом в свет капитан привычно надел шляпу, которой дорожил уже почти так же, как Боярский, полюбовался на себя в зеркале, одернул камзол.

— По-прежнему неотразим, — сделал вывод Блад. — Надеюсь, Алиса не приревнует, когда я объявлю охоту на белокурых «зайчиков».

— «Зайчиков»? — в каюте появилась гнома.

— Корабль большой. Кто знает, сколько их здесь бродит. Так, Нола, утренний доклад. Кто чем занимается?

— Капитан! Ты предлагаешь мне стучать? — искренне изумилась гнома.

— Неправильная постановка вопроса. Не стучать, а докладывать.

— Это другое дело. Значит, так: профессор Лепестков и Фиолетовый о чем-то шушукаются в кают-компании в ожидании завтрака, Алиса шипит от злости и роется в своих вещах, Джим издевается над бортовым компьютером…

— Издевается?

— Издевается. Заставляет его рисовать Стесси во всех ракурсах в закупленных для нее на Блуде нарядах, а иногда и вообще без них.

— Понятно. Дальше.

— Капитан Блад издевается над бедной Нолой и заставляет ее стучать на…

— Ага, — насторожился Пит. — Ты так искусно обошла своего создателя, что…

— Кого?!!

— Нашего Гиви… Кстати, первый день полета, ясно, он, как и профессор с Фиолетовым, был с дикого бодуна, но я и вчера его весь день не видел. Так чем он занимается?

— Как и положено хорошему бортмеханику, приглядывает за работой оборудования, — отрапортовала гнома.

— Где именно? — потребовал уточнить капитан.

— В двигательном отсеке.

— У скачкового двигателя, — сообразил Блад, до которого начало доходить, как именно гном приглядывает за оборудованием.

— Ну да. За движком ухаживает.

После феерического взлета с Земли, когда они умудрились на трех неисправных двигателях, подключенных по дикой схеме, преодолеть двадцать с половиной световых лет за восемь секунд вместо положенных трех суток, гном все не унимался, пытаясь заставить скачковые движки работать как надо. Эта попытка после старта с Селесты вогнала корабль в дикий режим, и он развернулся в трехкилометровую громадину, но как только Бладу с помощью томагавка (то есть сдернутого с пожарного щита топора) удалось их укротить, корабль вернулся в первоначальное состояние. Теперь на «Ара-Белле» стоял новенький исправный двигатель, который вывел судно в подпространство по всем правилам, что умилило гнома, и он теперь…

Блад выскочил из каюты и помчался проверять свое предположение. Предыдущие два дня полета в подпространстве ему было не до бортмеханика. Он методически прочесывал корабль, пытаясь найти «зайца», а «заяц», если у него не глюки, жил под боком. Вот потеха!

Предположение Блада подтвердилось. В двигательном отсеке Гиви «накрыл поляну» и абсолютно никакой обнимался со скачковым двигателем. Рядом с ним на полу стояла четверть и полный стакан, отдельно на обрывке газеты лежала краюха хлеба, головка лука и шматок сала, порубленный явно томагавком булатной стали, который валялся рядом с двигателем на полу.

— Ну за тебя, родной. — Гиви опрокинул очередной стакан, дыхнул на двигатель и начал протирать его рукавом рабочего комбинезона. — У-у ти, мой харо-о-оший…

— Это он так за двигателем ухаживает? — усмехнулся Блад.