Он решительно направился в сторону площади Паштукистан. Двое в машине ошалело провожали его глазами. К силе прибегнуть они не могли, – кругом кишели солдаты. Иначе он надолго угодил бы в Москву!

Выйдя к площади, он повернул направо, пересек рынок, перешел по мосту на другой берег Кабула и углубился в закоулки Базара. Его трясло от холода. Ни денег, ни документов, ни даже пальто. За ним охотился ХАД, советские агенты, а к ним присоединится и Селим Хан, едва узнает, что он жив... Либо здесь пропасть, либо угодить в ГУЛАГ. Малко поднял голову – небо было затянуто серыми низкими тучами. Сегодня "Илы" не взлетят.

– Биби Гур ходжас?

Афганец словно не слышал, но Малко не отставал. Указывая на дверь дома, куда привела его в свое время моджахедка, он снова спросил:

– Биби инжа?

Ему почудилось, что портной едва заметно кивнул, прежде чем вновь склониться над машинкой. Малко сделал тридцать шагов и, чувствуя, что у него замирает сердце, постучал в синюю дверь. Если Биби нет здесь, он погиб. Одному ему долго не продержаться в Кабуле.

Дверная створка едва заметно отошла от косяка. На Малко смотрел черный глаз. Щель немного расширилась, чтобы можно было протиснуться боком, и дверь захлопнулась, едва он оказался внутри. В помещении горела желтоватым светом керосиновая лампа. В полумраке вырисовались очертания сидящих на корточках и лежащих людей. В углу курил бородатый великан Абдул. Напротив него, на старом ковре, сидела Биби Гур, держа в обеих руках пиалу с чаем.

Завидев Малко, она вздрогнула, встала с ковра и подошла к нему.

– Откуда ты взялся? Мне говорили, что Селим Хан выдал тебя ХАДу и что тебя отправили в Пул-э-Шарки.

– Почти все верно, – отвечал Малко. – Я хотел бы сесть.

У него кружилась голова, и теперь, когда немного спало нервное напряжение, снова появились боли во всем теле. Он коротко рассказал Биби Гур о недавних событиях. Абдул подал ему стакан чая, и ему сразу полегчало от обжигающего напитка.

Когда Малко завершил свое повествование, Биби Гур горестно покачала головой:

– Тебе не следовало приходить сюда. Я ничем больше не могу помочь тебе...

– Почему?

– У нас тоже случились неприятности, – начала объяснять молодая афганка. – Какой-то предатель привел хадовцев к нашему тайному складу оружия и боеприпасов. Они забрали все и устроили нам засаду. Мы потеряли троих убитыми и расстреляли последние патроны, когда пошли на прорыв. Вот все, что у меня осталось, не считая полной обоймы. Она показала патрон, прикрепленный к дулу автомата.

– Это что? – не понял Малко.

– У нас это называется "пуля мертвеца", – пояснила Биби Гур. – Эту самую нулю я пущу себе в сердце, чтобы не попасть им в руки живой... Они все равно отыщут нас, а сражаться нам будет нечем.

– Неужто в Кабуле нет других партизанских отрядов, которые могли бы помочь вам?

– Есть, конечно. Но мы – роялисты, а они – фундаменталисты. Наши единомышленники недалеко отсюда, в ущельях Награни, но армия и ХАД держат под прицелом каждый кустик между Кабулом и горами. Там мы не пройдем. Потребовалось бы много боеприпасов, ракетометов, противотанковых средств. Ничего этого у меня нет, а денег, на что купить, и того меньше.

Вдруг у Малко поплыли перед глазами пятна, голова бессильно закачалась. Чтобы не упасть, ему пришлось выпустить из руки стакан с чаем и опереться ладонью о пол. Биби Гур бросилась к нему:

– Тебе худо? Ты голоден?

Ему принесли чашку плова, куда было положено несколько бараньих костей, потом очень горячего чаю и – о, чудо! – немного сахару. Скатав ковер, один из мужчин поднял крышку подпола.

– Ступай отдохни.