Он дарил цветы по праздникам и просто так, доставал билеты на интересные спектакли, и Вера ходила с ним потому, что никто другой никуда ее не звал.

Школьные и институтские подруги выходили замуж, семейные заботы быстро поглощали их, в ПТУ приятельствовать было не с кем, и Вера поняла, что еще чуть-чуть, и она останется совсем одна. Настолько одинока, что некому будет даже познакомить ее с перспективным ухажером. А ей ведь уже двадцать шесть лет, возраст серьезный, надо срочно создавать семью и рожать, а то вдруг все-таки захотят позвать на интересную работу, а она все еще не замужем, и снова все сорвется.

Да и вообще стыдно быть тем, кто она есть – старая дева и преподавательница английского в путяге. Ну позор же и больше ничего. Скоро десять лет окончания школы, как идти на торжественный вечер без семьи и нормальной работы? Дать повод учителям переглядываться и с фальшивым сочувствием вздыхать: «Ах, Верочка, а какие надежды подавала…» Будто и не знают, что одними надеждами против течения не выгребешь.

В конце концов, рассудила Вера, это в восемнадцать лет хорошо быть невинной девушкой, а в двадцать шесть при прочих равных большим успехом у мужчин пользуется замужняя женщина, чем одинокая дева. Так что, решила Вера, выйдет она замуж за замухрышку Мишу Делиева, а если подвернется что получше, тут же разведется!

Самым ярким чувством на свадьбе была досада: почему рядом с ней Миша, а не кто-нибудь другой, на которого она могла бы смотреть такими же влюбленными глазами, как смотрит на нее жених.

У Миши была своя маленькая однокомнатная квартирка, но еще до того, как Вера родила сына, они обменяли ее с доплатой на отличную двушку. Хоть в этом судьба оказалась благосклонна, не пришлось толкаться на одной кухне со свекровью, которая была не то чтобы стерва и гадина, но до зубной боли скучная женщина.

Вообще родители Миши будто выпали в реальность из какого-нибудь фильма про достойную рабочую династию. Дородная и степенная мамаша, послушная своему супругу и повелителю, и сам супруг, жилистый, обветренный и усатый.

Книг они не читали, а в кино ходили на индийские фильмы, что, по мнению Веры, являлось несомненным признаком деградации личности.

Мамаша трудилась на фабрике «Скороход», снабжая граждан такой же скучной, некрасивой и неудобной обувью, как она сама, а отец, именуемый в семье батей, был машинистом в метро.

К невесте сына они отнеслись благосклонно, но с оттенком снисходительности. Вера так и представляла себе, как они, закрыв за нею дверь, качают головами: «Да, набралась девка этой ученой дури, но что поделать, это мы с тобой, мать, прожили с тремя классами, и вон чего добились, а нынче такая жисть, что без образования никуда».

К счастью, не пришлось с ними жить, и встречаться Вера старалась как можно реже, особенно после рождения сына. Ей хотелось, чтобы Славочка понимал, что у него есть настоящие бабушка и дедушка, родные и любимые, мамины папа и мама, и некие баба Катя и деда Олег, с которыми он имеет неприятность состоять в родстве и должен уважать, но любить совсем не обязан.

Вынужденная по работе много общаться с представителями рабочего класса, Вера выяснила, что мужья из пролетариев, те, которые еще не конченые алкоголики, делятся на два типа. Одни называют жен «Зоя, то есть змея особо ядовитая», другие – «моя половина». Миша относился ко второй категории. Он много зарабатывал, нес деньги в дом, ходил по магазинам, и его не нужно было дважды просить починить кран или повесить полочку. Словом, не муж, а мечта. Только, к сожалению, чужая.

Вере с ним было отчаянно скучно, а когда выбирались в люди, то и стыдно. Как назло, все ее многочисленные двоюродные сестры и дочери маминых подруг сделали блестящие партии, у всех мужья занимали перспективные должности: один был моряком и ходил в загранку, а другой вообще собирался на три года работать в Венгрию.