— Ну, отчасти, — признался Николай.

— Что ж, я поясню причину. — Достав из сумочки взятую у Здоренко фотографию я протянула ее мужчине и стала наблюдать за его лицом.

Тот принял снимок без особой опаски, равнодушно окинул его взглядом, перевернув, посмотрел, нет ли чего сзади, а потом вернул мне и сразу спросил:

— Ну и что?.. Качество, кажется, отменное. И потом не факт, что эту фотку делал именно я. Точнее, я даже не припомню, что я ее раньше видел.

— Неужели? — усмехнулась ему в лицо Бабенкова. — Так, может, вы еще и не живете на седьмом этаже в девятиэтажке, по улице Лубниной?

— Нет, почему же, живу, — смутился мужчина. — Стоп, а откуда вы знаете мой адрес?

— Это не имеет значения, — ответила я. — Проблема сейчас в другом. Вот этот снимок, — я потрясла карточкой перед лицом Колесникова, — был сделан из окна вашей квартиры. На нем — дом напротив. Точнее, одно из его окон. Как вы это объясните?

— А с чего это я должен что-то объяснять? — уперев руки в бока, переспросил у нас Николай.

— С чего? — взорвалась Бабенкова моментально. — Я тебе сейчас скажу с чего, — и она кинулась на мужчину с кулаками.

Я едва успела остановить ее, перехватив занесенную руку, и, оттолкнув в сторону, попросила:

— Пожалуйста, не надо. Успокойтесь.

— Как же тут успокоишься? Да он же издевается надо мной. Ну, ты, — Светлана мотнула головой в сторону Колесникова, — признайся честно, что я тебе такого сделала, что ты меня обвиняешь в убийстве? Ну, говори, что?

Вызывающе глядя на Николая, Светлана буквально дрожала всем телом. Я же не сводила глаз с фотографа, все больше и больше убеждаясь в том, что он не имеет ни малейшего представления, о чем сейчас идет речь. Это было странно, но все же вполне возможно, учитывая то, что любую дверь при необходимости можно вскрыть, а затем, без каких-либо следов, вновь закрыть. Так что нужно было все прояснить.

Повернувшись к Бабенковой и попросив ее отойти в сторону, а мне дать возможность самой поговорить с мужчиной, я сразу обернулась к Колесникову и спросила:

— Вы и в самом деле не делали этой фотографии?

— Да нет, зачем мне это нужно, — замотал головой Николай Павлович.

— Не знаю, но то, что окно заснято из вашей квартиры, это очевидно, — добавила я.

— Ничего не понимаю, — почесал затылок фотограф. — Может, вы ошибаетесь?

— Вряд ли. Давайте подумаем вместе, как такое могло случиться. Сначала скажите, вы снимали хоть чьи-то окна из своей квартиры, может, не сегодня, давно? — спросила я.

— Конечно же, нет, зачем они мне сдались, — подернул плечами Колесников. — И потом, меня даже в городе не было недели три. Вместе с женой ездили в гости к родственникам.

— Не врете? — переспросила я на всякий случай, хотя чувствовала, что мужчина говорит мне правду.

— Зачем? Можете даже у соседей спросить, они подтвердят.

— А когда вы вернулись, — начала высказывать свои предположения я, — вы не заметили чего-нибудь подозрительного в доме? Может, замок был сломан, что-то сдвинуто, лежит не так, как раньше?

— Да нет, то есть да, то есть… — Николай замялся, но, поймав мой проницательный взгляд, пояснил: — Пока нас не было, за квартирой присматривал мой коллега. Он парень хороший, только вот бабник порядочный, притом, что он cам женат. Так, может, это он… — предположил Колесников и вдруг напугался.