— Ничего себе! — протяжно сказала Дашка. — Мама, ты у нас пямо Золушка!

 — Точно, — сказал Митя и протянул Вике коробочку с обручальным кольцом.

 — Зачем это? — нахмурилась Вика.

 — Дашуль, выйди на минутку из машины, погуляй, — попросил Митя.

 — Ага, я выйду, а вы поссоитесь!

 — Не поссоримся, обещаю. Я тебе очень прошу! — Митя открыл дверцу, и Дашка выбралась из машины.

 — Ты его любишь, своего, которого, ну…

 — Дурак ты, Залесов! Не было у меня никого! Не было и нет! Рада бы тебе, подлецу, рога наставить… Куда мне от нее, скажи? — она кивнула на стекло, за которым Дашка строила им рожи. Из ее глаз покатились слезы.

 Митя открыл дверцу.

 — Дашка, залезай!

 — Ну вот, а говоили, не поссоитесь, — укоризненно покачал Дашка головой, она стала пальцем вытирать мамины слезы. — Ты не плачь, мам, не плачь! Он хооший! Только непутевый и дуацкий!

 — Не смей так говорить об отце! — грозно посмотрела на дочь Вика.

 — Ладно, Золушки, поехали уже домой! — сказал Митя, срывая машину с места.

 Совершенно секретно

 Митя вышел из деканата с расписанием на второй семестр. Он на вытянутых руках понес огромный лист по коридору к доске объявлений. За ним стайкой семенили студентки.

 — Дмитрий Алексеевич, у меня всего один зачет не сдан по физкультуре. Может, можно в виде исключения как-нибудь стипендию?! — жалостливым тоном просила одна, длинноногая, с прыщавым лицом.

 — Никаких исключений, девушки! Стипендиальная комиссия была, ваш поезд ушел еще позавчера. Занимайтесь лучше. Не ходите на свидания вместо физкультуры.

 — Хвостовочку подпишите, пожалуйста!

 Митя, не глядя, поставил на экзаменационном листке закорючку.

 — А японские стажеры в следующем году будут учиться? — спрашивала другая, довольна яркая девица, явно желающая выйти замуж за иностранца.

 — Не знаю, не знаю. Все зависит от поступления заявок. Еще этот год закончить надо, — вся доска была увешана прикрепленными на кнопки записками. — Видите, вместо того, чтобы расписанием интересоваться, гореть в учебе, любовные послания пишут! Снимите все записки, повесьте их с краю, чтоб не мешались, — он ногтем отковырял от доски несколько старых кнопок, стал вешать расписание. Девицы ему помогали.

 — Иностранный у нас кто вести будет? — поинтересовалась третья, маленького роста. Она, встав на цыпочки, усердно вкручивала кнопку в деревянную рейку.

 — Не знаю, ничего не знаю, — Митя отошел от доски, полюбовался своим расписанием. — Девушки, все вопросы, пожалуйста, завтра в приемные часы. Мне сейчас абсолютно некогда.

 Девицы исчезли, Митя, сверившись с листочком, испещренном цифрами, карандашом проставил в расписании несколько аудиторий.

 — Дмитрий Алексеевич, — раздался за его спиной мужской голос. Он обернулся. Перед ним стоял красивый черноволосый парень небольшого роста, лет двадцати пяти. В его лице едва заметно проглядывали восточные черты полукровки. Одет он был в добротную дубленку и модные туфли.

 — Вы студент? Завтра в приемные часы, пожалуйста.

 — Я — Марат, — сказал парень.

 — Какой еще Марат? — сморщился Митя, будто пытаясь что-то припомнить.