Они заехали в детское кафе поесть мороженого с фруктами, попить молочных коктейлей, — в общем, оттянуться, пока мама не видит.

 — Только не жадничай, — сказал Митя, ставя на стол перед Дашкой мороженое и коктейль. — Ешь помаленьку. Если заболеешь, я с тобой дома сидеть не буду. Некогда мне.

 — Работы много, — с пониманием закивала Дашка, принимаясь за мороженое. А тебя еще не выгнали с этих, как их?… Дика-дика…

 — Зам. деканов? Нет, не выгнали. А если б выгнали, тогда тебе и мороженое не пришлось бы есть.

 — Почему? Денежек мало будет?

 — Денежек — денежек, — вздохнул Митя. Он решил тоже выпить молочного коктейля. Поднялся, отошел к стойке. Его взгляд упал на витрину кафе. В витрине стоял картонный Кот Леопольд с мышами, а за витриной текла весенняя уличная жизнь: шли пешеходы в расстегнутых куртках и пальто, ехали, сияя солнечными боками, машины. У витрины задержался широкоплечий здоровяк — засмотрелся на картонного кота, двинулся дальше. Митя его сразу узнал. Это был университетский инфернальный мужик, которого он видел по обкурке, который тогда выбросил парня из окна, который вырубил его одним ударом, который с ним здоровался… Митя, не дождавшись очереди, бросился к столику.

 — Быстро — быстро — быстро отсюда! — поднял дочь, стал напяливать на нее куртку.

 — Пап, я не доела! — в глазах у Дашки стояли слезы. — А коктейль?! Чужие дети все съедят!

 — Дашуль, ты понимаешь, когда серьезно?

 Дашка кивнула.

 — Сейчас очень серьезно! Давай мы сейчас отсюда убежим, а возле дома я тебе куплю все то же самое.

 — А, возле дома! Хитренький какой! Там такого мороженого нету! — захныкала Дашка.

 Митя потащил ее к выходу. Она упиралась. Он запихал ревущую дочь на заднее сидение, сорвал машину с места. Митя проехал мимо инфернального мужика. Мужик шел по улице, смешно размахивая большими руками, и глазел на витрины. Митю он не заметил. “Черт возьми, может, у меня совсем крыша съехала? — он глянул в зеркало на плачущую дочь, и сердце защемило. — Идет мужик, и идет! Никого не трогает. Может, это не он? Может, это вовсе не Марата человек? Все его люди по тюрьмам чалятся за крупный опт. Какого черта он тут шляется?! Сидел бы в своем университете, сволочь!”

 Возле дома Митя напокупал дочери мороженого, бананов, киви, шоколадных коктейлей, — в общем всего, чего она только пожелала в тот момент. Перед тем как выйти из машины, он долго глазел по сторонам, опасаясь увидеть во дворе широкие плечи инфернального мужика. Слава богу, не было.

 Он настолько убедил себя в том, что все происшедшее — плод его больного воображения, что даже не стал отправлять своих девчонок на дачу. Единственное — попросил Вику посидеть пока с Дашкой дома и без него во дворе не гулять.

 — Что опять тот бандит? Ты же говорил, что его поймали! — встревожилась Вика.

 — Да нет-нет, у них в садике карантин по ветрянке. Тебе нужна дома ветрянка? То-то. Вот и посиди пока не уляжется, — Митя врал только на половину. Он, действительно, видел в садике объявление о карантине. Висело оно на дверях соседней группы.

 Вика посмотрела на Дашку, лопающую мороженое с бананом, и вздохнула:

 — Когда же ты у меня уже вырастешь?

 Дашка подняла вверх руку, примеряясь к отцовскому росту. — Еще долго, мам!

 После того случая в детском кафе прошло больше месяца, и Митя потихоньку успокоился. Скоро валом повалили “пеньки”, от некоторых Мите даже пришлось отказаться.