Был девятый час. Митя в деканате занимался с длинноволосым рыжим парнем по имени Иван. Родители паренька были “крутыми” и платили хорошо. Но сам Иванушка бы самым что ни есть настоящим “пеньком”, ленивым, невнимательным и безалаберным. Мало того, что он сегодня опоздал на занятие почти на полчаса, пришел с пивным запахом изо рта, так еще умудрился не сделать ни одного упражнения из домашнего задания! Митя на него рассердился и как следует отчитал, но делать нечего — надо было отрабатывать заплаченные еще на прошлой неделе пятьдесят долларов.

 — Ну, Ванечка, раз не выполнил “домашку”, давай сейчас сделаем. Тридцатое упражнение. На приставки “при” и “пре”. Правило помнишь? Бери карандаш и прямо в учебнике вставляй пропущенные буквы. Здесь у нас что, “при” или “пре”. Соображай. Значение приближения, присоединения, — стал подсказывать Митя.

 Ванечка грыз карандаш, не желая ничего соображать.

 — Ладно, попробуй самостоятельно сделать. Третье занятие над этим правилом сидим, — Митя опять начал сердиться. — Я пока пойду покурю.

 Митя вышел в коридор, потянулся, разминая затекшие за день мышцы. Во работка, врагу не пожелаешь: в девять пришел, а в восемь еще не ушел! Он направился к закутку около мужского туалета. Без охоты выкурил сигарету. Захотелось по малой нужде. В туалете было темно. Митя не стал зажигать свет, зашел в кабинку, расстегнул брюки. Он услышал шорох, но оглянуться не успел — что-то острое впилось ему в горло, стало сдавливать шею. “Удавка!”— промелькнуло в голове. Он попытался вывернуться, не тут-то было. Захрипел надсадно. Понимая, что сейчас задохнется и умрет, двинул ногой что было силы назад, целясь в подколенную чашечку, как в свое время учили в секции по самообороне. Видимо, попал. Раздался болезненный всхлип, удавка ослабла. Митя мгновенно развернулся лицом к противнику, одновременно выхватывая из специально пришитого к пиджаку кармана пистолет. Пистолет у него всегда был взведен. Нужно было только снять с предохранителя. Брюки съехали вниз. “Только не споткнуться!” Митя увидел перекошенное болью лицо инфернального мужика, который все еще пытался затянуть удавку, щелкнул собачкой и трижды выстрелил в упор, оглохнув от выстрелов. Удавка ослабла. Мужик кулем повалился на кафельный пол. Митя опустился рядом с ним, хватая ртом воздух. Опомнился, отодвинулся от мужика подальше, поднялся, держась за стену, надел брюки, снял с шеи шнурок. Он включил свет в умывалке, с ужасом увидел вздувшийся на шее кровавый рубец. Сунул голову под кран с холодной водой. Шатаясь, вышел из умывалки. Коридор был пуст. Он заглянул в аудиторию рядом с туалетом — никого. Зашел в женский — пусто. Пожалуй, Ванечка мог не услышать выстрелов — деканат был довольно далеко, и металлическая дверь была плотно закрыта. Он вспомнил о пистолете, вернулся в туалет, осторожно перешагнув через расплывающуюся рядом с мужиком темную лужу, подобрал оружие, сунул назад в карман пиджака. Лихорадочно соображал, как быть дальше. Вдруг в сознании всплыла фраза из какого-то детективного сериала: “Нет тела, нет и дела.” Нужно было выпроводить “пенька”. Для того, чтобы скрыть рубец, он поднял ворот рубашки, закрыл шею. Вошел в деканат, намеренно тяжело дыша.

 Ванечка трудился над упражнением, грызя дорогую ручку. Он поднял глаза.

 — Что с вами, Дмитрий Алексеевич?

 — Это… — Митя опустился на стул. — Сердце прихватило. Ты это… иди домой сейчас. Домашнее задание то же остается.