— Ну ладно, только по одной, — согласился он.

 В забегаловке у Батона было пусто. Завсегдатаи еще не проснулись. Хозяин заведения — высокий носатый грузин приветливо кивнул им.

 — Будем кушать? Шашлык свежий, вино вкусный.

 — Как обычно сделай нам, — попросил Маркуша.

 — Ты что, очумел, как обычно? Мне потом работать!

 — Работа не волк, — Маркуша кивнул хозяину, мол, делай.

 Обычно у Батона они начинали с двухсот грамм, но где двести, там и четыреста, а где четыреста — не работа, а только гульба по гостям, разбрасывание денег, растаскивание драчунов и всякая дрянь, от которой, кроме пустых карманов и пудовой головы, никаких воспоминаний.

 — Анька тебя что-то хотела, — сказал Маркуша, закуривая.

 — Да, знаю. Что там с нашим списком? Крошке отдал?

 — Угу, — Маркуша кивнул. — Представляешь, вчера приходит на кафедру баба — тебя уже не было — вызывает меня в коридор и просит с ее сынком консультацию провести. Типа там сочинение на техфак. Ну, я разве против “капусты” подмолотить? Дорого, говорю, женщина, перед самым-то экзаменом консультировать. Она — не волнуйтесь, не волнуйтесь — и три сотни зелеными сует. Тут я понял, что баба — не баба вовсе, а сука драная — хочет за копейку свою сопливку протащить. Я глаза страшные сделал, спрячьте немедленно, шепчу, а то сейчас в ментовку сдам. Помнишь, как в июне Алихамедова круто подставили?

 — Алихамедова? — Митя наморщил лоб, вспоминая.

 — Ну, проректор по АХЧ. Баба перепугалась, позеленела вся — от стенки не отличишь.

 Батон принес два стакана с водкой, томатный сок, пару шашлыков с соусом.

 — Кушайте на здоровье!

 — Спасибо, дарагой! — передразнивая, с грузинским акцентом произнес Маркуша. Пододвинул к Мите стакан с соком. — Покровавь немного Мери, Борменталь. Ну вот, сиганула она от меня, как от чумного. Ты смотри, на такую туфту не колись. Возьмешь на копейку, сядешь на срок.

 Последняя фраза была найденовская. Это он, подвыпив армянского коньяку, любил повторять по поводу зоны и нищей жизни преподавателей. В том году купил сыну “двушку” в Чертаново.

 — Ну, вздрогнули, Борменталь, — Маркуша двумя большими глотками выпил почти всю водку. Митя только пригубил. — Э-э, так не пойдет. Давай ровненько.

 — Блин, ну работать же! — устало повторил Митя и стал есть шашлык.

 — Ты про Таньку расскажи. У вас что, романчик?

 — С чего ты взял? — Митя слегка посолил сок, отпил.

 — Крошка болтает. Сам слышал, как она Таньку за шкафчиком наставляла: с женой живет, киреевскую дочку склеил, осторожней, мол.

 — Черт, вот баба, язык, как помело! — Митю неприятно поразило, что о них с Настей уже болтают на кафедре. — Какого черта она свой нос в мои дела сует?

 — Глупый ты, Борменталь. Женщине скучно без этого. А Танька-то на тебя с любовью глядит, положила свой карий глаз! — Маркуша подмигнул и расплылся в улыбке. — Вздрогнули!

 На этот раз Митя отпил побольше и почти сразу же почувствовал, как зажглось все внутри, разлилось приятной теплотой.

 — Сволочь ты, Маркуша, спаиваешь меня. Это и Вика говорит.

 — Милый мой, да я же добрый. Лучше уж ее, огненную, чем то говно, которым студенты пробавляются. — Ты-то сам как — нет?

 — Нет, — соврал Митя.